Проводив Дрэнга тяжелым взглядом, Ровал задумчиво посмотрел на меня. В ответ вылупилась на колдуна и, как учил Претэк, мило улыбнулась. Тот выразительно поморщился и процедил:

— Пойдем.

После чего повел меня вверх по лестнице.

Мимо старинных картин, гобеленов и очередных любопытных я шла, погруженная в тяжелые раздумья о собственной непригодности к дворцовой жизни. Поэтому, когда мы остановились, даже вздрогнула от неожиданности и быстро огляделась. Ничего особенного: те же ниши с вазами и статуями, темно-зеленая ковровая дорожка и множество светильников.

А вот Ровал зачем-то забрал у меня авокадо и, пристроив дерево на подставку рядом с очередной скульптурой, перехватил меня за руки. Одним неуловимым движением разноглазый поднял рукава платья, открыв сэнкры. Я растерянно замерла, глядя, как колдун провел над ними рукой, отчего металлические полоски подернулись белесой дымкой. Секунда, другая, а когда туман рассеялся, я увидела свои запястья! Браслеты исчезли! Точнее, стали невидимыми, потому что их тяжесть, к сожалению, осталась.

Я удивленно выдохнула, не в силах оторвать взгляда от рук.

— И господином меня не называй, — ворчливо потребовал Ровал. — Либо по имени, либо «ваша светлость».

— Да, ваша светлость, — завороженно выдохнула я и все же подняла глаза.

А потом вновь замерла, потому что Ровал улыбался, и улыбался мне! Его явно порадовала моя реакция на сотворенное волшебство. Я смотрела в стремительно темнеющие глаза и не могла оторваться, охваченная вспыхнувшим в груди жаром и желанием оказаться как можно ближе к Ровалу. Губы пересохли от жажды поцелуя. Я провела по ним языком и тотчас почувствовала, как по спине скользнула мужская рука, притягивая уже давно потерявшее возможность сопротивляться тело. В голове растворились последние здравые мысли, и я сама потянулась к колдуну, но…

Волшебства не случилось. Ровал почему-то зло выдохнул и отстранился, вновь впихнув мне авокадо и подхватывая под локоть.

— Пойдем, — рыкнул разноглазый и снова потащил меня по коридору.

Сказать, что я была ошарашена, — ничего не сказать. В голове витали одни междометия, которые никак не хотели складываться хоть в какое-то подобие здравой мысли. Я осторожно скосила глаза на Ровала и еще раз удостоверилась, что колдун чертовски зол. Но почему? Ведь я ничего не делала! Ничего!

И тут пришла обида. И на себя, за дурость и несдержанность, и на него — за то, что постоянно пудрит мне мозги. Если уж я ему настолько неприятна, мог бы и не обнимать! И не смотреть так…

Глаза защипало от подступивших слез, а в горле застрял болезненный ком. Стоило больших усилий сглотнуть и все-таки сдержаться. Ну что я, в самом деле? Ведь с самого начала знала, что рассчитывать на какие-либо чувства со стороны этого холодного и бездушного колдуна попросту бесполезно. Смутил поцелуй в карете? Какие глупости! Ровал был взбудоражен после боя, а потому вполне мог таким образом просто сбрасывать напряжение. А уж слова о том, что он меня хочет, и вовсе не стоило принимать всерьез: разноглазый наверняка сказал это, чтобы поскорее отделаться от купца. Тем более после второго нападения он даже не стремился меня успокоить.

Растравленная такими мыслями, я окончательно погрузилась в черную меланхолию и на появление перед нами лакея уже никак не отреагировала. Просто замерла рядом с Ровалом послушной куклой.

А лакей тем временем низко поклонился и произнес:

— Приветствую, ваша светлость.

— Миррат, подайте обед, подготовьте комнату для леди Светланы и пригласите мадам Линнэру. Я хочу заказать ей несколько платьев, — на ходу распорядился Ровал, направляясь к ближайшим дверям.

— Слушаюсь, ваша светлость, — поклонился лакей и мгновенно оказался рядом, чтобы открыть перед нами створки.

Разноглазый уверенно прошел в глубь комнаты, ведя меня следом. Впрочем, здесь меня отпустили. Ровал скрылся за неприметной дверью, задрапированной, как и все стены, тканью приятного синего цвета с золотистыми узорами.

Мебели оказалось немного. Большую часть комнаты занимал длинный обеденный стол. У окна расположились пара кресел и низкий столик из беленого дерева, а вдоль стен — несколько шкафов с прозрачными створками, сквозь которые виднелась аккуратно расставленная посуда.

Я едва успела осмотреться, как вернулся Ровал и, указав на дверь за своей спиной, приказал:

— Поставь куда-нибудь свое дерево и иди вымой руки.

Определив авокадо на низкий подоконник, я послушно поспешила в указанном направлении. Вода и зеркало мне и впрямь сейчас не помешают.

Быстро закончив с личной гигиеной, я вернулась в столовую, где прислуга уже сервировала стол на двоих.

Хотя если бы я не видела всего две тарелки, то могла бы и усомниться в количестве персон, ибо обилие ложек-вилок и прочих столовых приборов поражало. Ох, не запутаться бы! Этикет-то я давно, еще в школе, изучала и большую часть уже позабыла. Зато вспомнила, что Претэк утверждал, будто грамотность для рабыни не важна. Может, и этикет тоже не обязателен?

Хотя это касалось обычных невольниц, а я вроде как на особом положении, и за стол общий меня посадили… и невестой назвали. Представив