но-ин. Там, в тишине, под сенью великого духа Мао-сон, ты будешь познавать дзэн. Я могу проводить тебя.

Старик обрушил на Сенкевича столько информации, что тот даже растерялся. Не зная, как приступить, начал сразу с главного:

– Мне нужна энергия…

– Тогда ты пришел в правильное место, – добродушно улыбнулся монах. – Гору Курама называют местом, где рождается энергия. Посмотри вокруг, паломник. Энергия повсюду. В этой сырой земле, в корнях и стволах криптомерий и кедров, в воздухе, напитанном целительной влагой ручьев и рек. Почерпни ее, возьми сколько можешь.

Если бы все было так просто…

– Мне нужна энергия человеческого знания, – вывернулся Сенкевич. – Энергия мудрости, которая хранится в ваших библиотеках.

Монах молча устремил на него проницательный взгляд ясных глаз. Решив прибегнуть к общепринятому способу договора, Сенкевич достал из-за пояса кожаный кошель, встряхнул его.

– Я провожу тебя к настоятелю, – кивнул монах.

Ополоснувшись у входа в каменном сосуде для омовений, Сенкевич скинул сандалии и вслед за монахом прошел в храм. Внутри было прохладно и тихо, стояли статуи Будды, перед которыми дымились курильницы. Настоятель, совсем старенький монах, встретил гостя доброжелательно, принял подношение – здешние служители привыкли к высокопоставленным посетителям, которые делали щедрые пожертвования. Сенкевич показал подорожную, подписанную самим главным чиновником бакуфу, и служебную грамоту с печатью сегуна. Настоятель даже не взглянул на бумаги.

– Чего ты ищешь, паломник?

– Мудрости, – поклонился Сенкевич. – Я хочу изучить труды из библиотеки храма.

– Что ж, знание дается для того, чтобы делиться им с людьми, – кивнул настоятель. – Но мудрость содержится не в книгах, а в сердце. Мудрость дает Сонтэн, энергия жизни Вселенной. Он – источник всего мироздания, начало и конец, абсолютная истина.

Сенкевич слушал и все больше убеждался: он пришел по адресу. Здесь наверняка много знали об энергиях.

– Нужно всего лишь не делать ничего пагубного для своего тела, ума и сердца, работать на благо людей и погрузиться в Сонтэн, доверяя ему бесконечно, – пояснил настоятель.

Понятнее не стало. Все это несколько противоречило жизненным принципам Сенкевича, но он почтительно поклонился и решил разобраться позже.

Монах, которого звали Одзе, был дан Сенкевичу в сопровождающие и наставники. В хранилище рукописей, которое находилось за храмом, пахло пылью и сандалом. На длинных полках были аккуратно разложены свитки.

– С чего бы ты хотел начать, Тосицунэ-сан? – спросил Одзе.

Сенкевич разглядывал огромную библиотеку и чувствовал, что погружается в уныние. Как здесь отыскать нужные труды, он и придумать не мог.

– Что тебя интересует в первую очередь? – помог монах.

– Духи, Одзе-сэнсэй.

Сенкевич ожидал гневного восклицания, запрета, слов о том, что тайны духов не должны открываться простым смертным. Но Одзе спокойно ответил:

– Это обширнейшая область знаний. У тебя уйдет не один день только на беглое ознакомление.

– Здесь есть такие труды? – уточнил Сенкевич.

– Конечно, – кивнул Одзе. – Монахи Курама-дэра славятся тем, что умеют запечатывать духов.

Сенкевичу представился джинн, запечатанный в бутылке. Разговор становился более предметным. Получалось, что достаточно сильный дух мог стать источником негативной энергии для построения портала. Оставалось только найти такую сущность и суметь заполучить ее силу. Или отыскать место, в котором запечатан уже готовый дух. Но для этого нужно было хотя бы узнать, где и как монахи хоронят несчастных тварей. На этом Сенкевич и решил сосредоточиться.

– Могу ли я прочитать про запечатывание духов, Одзе-сэнсэй?

– Таких трудов в библиотеке нет.

– Но как же монахи учатся этому?

– Путем самосовершенствования, постоянных молитв и медитаций. Для начала надо постичь мир духов, научиться видеть их. Это доступно далеко не каждому. И на познание уходят многие годы.

Одзе пустился в пространные рассуждения, из которых следовало, что видеть духов может лишь истинно просветленный человек, верующий в Сонтэн, живущий по принципам непротивления злу и регулярно пребывающий в состоянии медитации.

Медитацией Сенкевич и так регулярно занимался, но просветляться было некогда, а уж тратить годы на такое сомнительное занятие он точно не собирался. Оставался второй вариант: найти запечатанного духа, освободить и как-то договориться или использовать без его согласия. При условии, что он, Сенкевич, сумеет увидеть сущность. Перебив Одзе, который продолжал вдохновенно расписывать прелести молитв и преимущества самоотречения, он спросил: