Акива засмеялся:
– Ты что-то скрываешь. Уверен, в твоем городе происходит множество интересных вещей.
– Ладно. Тогда твоя очередь.
– Сейчас. – Он помолчал, обдумывая. И продолжил, подражая интонациям Кэроу: – Одиннадцатое января года Скорпиона. Гарнизон у мыса Армазин расформирован, солдаты отправились на заготовку леса. Здесь строится первый на Эреце многорасовый город. Химеры и серафимы живут по-соседски, на равных. Некоторые даже…
У него перехватило горло. Договаривал Акива уже собственным голосом, в котором звучала нежность:
– Некоторые даже живут вместе.
Живут вместе. Он хочет сказать?..
Да. Именно это. Акива смотрел на Кэроу ласково и твердо. Она попыталась представить. Жить вместе. Это может стать реальностью?
Акива продолжил:
– Некоторые засыпают под одним одеялом и вдыхают во сне запах друг друга. Им снится сожженный в реквиемной роще храм и то, что их тогдашние мечты… сбылись.
Она помнила храмовую рощу – каждую ночь, каждый миг. Помнила каждое желание. Помнила волну, накрывающую их, как прилив. Жар его тела. Тяжесть его тела. Помнила памятью разума. Ее собственное – ее теперешнее – тело этой памяти не имело. Для него все ощущения придется открывать заново.
Кэроу покраснела, но глаз не отвела.
– Некоторые, – сказал он хрипло, – надеются, что ожидание будет недолгим.
Она сглотнула:
– Ты прав. Какая тут скука?
Ожидание будет недолгим. Уже хорошо.
Хорошо? Ну нет. Две ночи Акива с Кэроу провели в лагере Доминиона; Элион, Ормерод и другие, включая быкокентавра Балиэроса, вернувшиеся в строй после воскрешения, привлекли их к разработке планов. Совещания тянулись до рассвета. Тщетно Кэроу планировала каким-то образом затащить Акиву в пустующую палатку – возможность так и не представилась.
А утром третьего дня они – вместе – отправились в путь.
Этому предшествовал некоторый спор. Ормерод настаивал, чтобы Акива летел в столицу, которую надо каким-то непонятным способом, мягко и постепенно, изменять в соответствии с требованиями Нового Времени. Акива ответил, что его появление там может вызвать панику, – так что лучше обойтись без него.
– Кроме того, – сказал он, – у меня уже есть обязательства.
И посмотрел на Кэроу. Так что природа этих «обязательств» стала всем ясна.
– И это не может подождать? – недоверчиво переспросил Ормерод.
Кэроу покраснела: понятно, какая мысль пришла соратникам в голову. Все совсем не так.
Наступит ли когда-нибудь время для тортика? Поцелуи над площадью Св. Петра не делали ожидание легче, чего уж там, но они хотя бы утолили терзавшую ее страсть. Однако Акива имел в виду совсем другое обязательство. «Позволь мне помочь тебе, – просил он в пещерах, когда Кэроу рассказала ему, какая работа возложена на нее. – Все, что я хочу, – быть рядом с тобой, помогать тебе. Если на этот труд уйдет вечность, пусть. Если это вечность рядом с тобой. Ты позволишь?»
Тогда казалось, что до этого страшно далеко, но сейчас момент настал. Выполнить работу, заплатить дань болью.
И в дальней перспективе – тортик.
Кэроу пообещала себе приблизить этот миг. Разве они не заслужили?
Лираз уладила спор, заявив, что в такое критическое время химерам в трудных и опасных маршрутах так или иначе требуется сопровождение серафимов и что эта миссия – дело особой важности. Она произнесла это тем же ровным тихим голосом, каким выступала на совете, и с тем же результатом: Лираз говорила, и все внимали.
Глядя на сестру Акивы со все возрастающим уважением, Кэроу думала: вот она, сила. Остается порадоваться, что она направлена в поддержку Кэроу, а не наоборот.
Поверили все Лираз или по другой причине, но, как только серафимы поняли, насколько серьезна миссия, предпринимаемая теперь химерами, они вызвались добровольцами.
Обводя взглядом их лица, Кэроу испытывала надежду на возрождение Эреца. Как и раньше, во время рассказа Лираз о том, как та пела над
