не похож на атмосферы известных ему планет. Хоть порой и пахнет не такой одуряющей рассветной свежестью, как сейчас, а тротиловой тухлятиной, порохом и тяжелым амбре горелого человеческого мяса…
Прислушался. Со стороны переправы доносились частая ружейно-пулеметная трескотня и скраденные расстоянием и туманом хлопки ручных гранат. Гарнизон лейтенанта Величева сдерживал противника как мог, даже не представляя, НАСКОЛЬКО важно то, что он сейчас делает. Или как раз представляя? Сергей уже давно, еще со времен первого «Тренажера» и знакомства с особистом Зыкиным, перестал считать предков менее опытными, чем он. Какое там! Скорее наоборот, это как раз они куда как лучше разбираются в… да во всем, если честно! Просто возможности у предков зачастую не имелось, чтобы раскрыться в полной мере, таланты свои проявить. Немец пер напролом, сметая все на своем пути, вот и приходилось в прямом смысле этого слова ложиться под танки, чтобы хоть на час, хоть на сутки задержать этот смертоносный вал. Ничего, парни, держитесь, помощь будет! Недаром же он еще до начала совещания со своим штабом отдал приказ подполковнику Латышеву немедленно поднять по тревоге и отправить к мосту роту танков. Обер- лейтенанта Зигфрида Граберта, лично возглавившего группу поддержки, ждал крайне неприятный сюрприз. Конечно, отделение диверсантов, пять танков и до роты пехоты на бронетранспортерах – серьезная сила, ну да ничего, танкисты вместе с бойцами Величева должны справиться. А потом подойдут средние танки…
– Тарщ полковник, – запыхавшись, выдохнул подбежавший адъютант. Фуражку, видимо, чтобы не потерять в спешке, он держал в руке. – Дозвонился, приказ передал. Обещали вылететь в течение десяти минут.
– Хорошо, Костя, – скупо улыбнулся Кобрин. – Очень хорошо. Будь при мне, скоро начнется.
– Э… – замялся, нахмурив лоб, Завьялов. – А что именно начнется, тарщ командир?
– Бой за ворота Ленинграда, – автоматически буркнул Сергей, тут же мысленно себя выругав. Какие еще, на фиг, «ворота»?! Это ж вроде фрицы так переправу через Лугу называли, а не наши. Хотя… да какая, собственно, разница?
– Ворота? – переспросил капитан, наморщив лоб и обдумывая услышанное. – Так точно, понял. Ну да, все верно, я карту хорошо запомнил. Впереди и на самом деле больше крупных рек нету, напрямую дорога идет. Если не удержим – точно им ворота откроем.
– Обломаются, – буркнул Кобрин. – Приоткроем немного, чтобы в свою удачу поверили и без особой опаски вперед сунулись. А потом створочку так резко захлопнем, что все зубы им на хрен повыбиваем да нос любопытный раскровяним…
Приказ немедленно выдвинуться к Луге младший лейтенант Василий Серышев, командир роты легких танков, воспринял с энтузиазмом: давно бы так! Сколько можно в тылу отсиживаться, когда война уж второй месяц как идет! Даже стыдно как-то, поскольку фашистские танки он только на картинках и видал, назубок заучивая тактико-технические характеристики и уязвимые места. Взводные, правда, восторга командира, судя по выражению лиц, не разделяли, поскольку все трое успели побывать в настоящем бою. Кто на финской, как сержанты Лапин и Порывай, а кто и совсем недавно, в июне, попав в бригаду откуда-то из-под Минска, где немцы пытались окружить наши части в «котле». Пытаться-то пытались, да не срослось у них, вырвались наши. Это он молчаливого после контузии старшину Губина имеет в виду…
Приняв на броню десант, восемь БТ на максимальной скорости двинулись вперед, за несколько минут добравшись до заданного квадрата. Укрыв танки под деревьями лесной опушки, лейтенант, включив радиостанцию на прием, стал дожидаться команды. Когда над рекой повисла яркая звездочка сигнальной ракеты, Серышев отдал приказ запустить двигатели. Но рация молчала. Мучительно текли минуты – первая, вторая, третья…
По ту сторону реки шел бой, судя по интенсивности стрельбы, достаточно серьезный. Лейтенант с трудом сдерживался, чтобы не вызвать комбрига первым. Но нет, нельзя, ведь четко сказано: «ждать приказа». Вот только это самое «ждать» для мечтающего поскорее оказаться в
На ближних подступах к мосту полыхали искореженный взрывом боекомплекта пушечный бронеавтомобиль и съехавший на обочину грузовик, от которого остался один остов. Столбы жирного черного дыма поднимались вверх практически вертикально – утренний воздух был неподвижен, стояло полное безветрие. Курился сизым дымом ДЗОТ с развороченной прямым попаданием амбразурой. Второй продолжал вести пулеметный огонь. Полукружья окопов, охватывающие мост по флангам, огрызались вспышками винтовочных выстрелов; то там, то тут вспухали пыльные облачка разрывов ручных гранат – гарнизон охраны как мог сдерживал наступающего противника. Два в точности таких же ДЗОТа, молчаливыми приземистыми холмиками расположившиеся по обе стороны дороги на восточном берегу, пока молчали, угрюмо провожая колонну советских танков пулеметными стволами. О прибытии подкрепления бойцов гарнизона предупредили заранее, во избежание, так сказать. Так что их никто не встречал, лишь караульный, завидев приближающиеся танки, забросил за спину винтовку с примкнутым штыком и торопливо откинул кверху красно-белое бревно шлагбаума, показывая, что путь свободен.
На несколько секунд высунувшись из башни, Василий оценил обстановку. Похоже, вовремя поспели, нашим сейчас помощь в самый раз будет. Поскольку радиофицированными были только два танка, командирский и одного из взводных, младлей продублировал сигнал флажками: «вступаю в бой, делай как я». И торопливо юркнул в башню, окунувшись в привычное густое, хоть ножом режь, амбре из запахов горячего масла, оружейной смазки, металла и солярки. Пусть броня у «бэтушки» и не шибко надежная, но внутри все одно как-то спокойнее.
Прижав к горлу эбонитовые кругляши ларингофона, младший лейтенант скомандовал мехводу:
