ефрейтор пытался помочь командиру, но больше мешал. Наконец, общими стараниями удалось распахнуть прямоугольную железяку по левому борту – бронедверцу со стороны взрыва заклинило намертво.
Лейтенант боком вывалился наружу и из последних сил пополз прочь от броневика, подволакивая ногу, которую он отчего-то перестал чувствовать. Пропитавшийся бензином на спине комбинезон неприятно лип к телу. Курц последовал за командиром, но неожиданно несколько раз дернулся от ударов попавших в него пуль и повис вниз головой на порожке боевого отделения. Спутанные русые волосы касались дорожной пыли, покрытой копотью. К тому моменту, когда полыхнул бензин, он был уже мертв. Рванувшееся из бронемашины ревущее пламя накрыло и отползшего на пару метров Реннера, мгновенно превратив его в огненный факел. Последним, что он осознал перед смертью кроме чудовищной всепоглощающей боли, заполнившей все его существо, был русский старшина, из сострадания добивший его короткой очередью. Спустя полминуты рванули унитары в боеукладке, развалив корпус по швам и своротив с погона башню…
Несмотря на то, что захватить переправу с ходу не удалось, отступать «бранденбурги» вовсе не собирались, и бой продолжался. Полтора десятка диверсантов, грамотно используя складки местности и естественные укрытия, закрепились, связывая гарнизон огнем. Особенно досаждали пулеметы, с первых секунд бьющие по траншеям и не позволяющие занявшим траншеи бойцам Величева вести прицельный огонь. Уцелевший ДЗОТ после уничтожения второй огневой точки ничем особо помочь не мог: несмотря на загодя пристрелянный сектор, оставалось множество мест, позволяющих диверсантам подобраться к нему на бросок гранаты. Пока немцам это не удавалось, но только пока.
Лейтенант догадывался, чего добивается противник: дождаться подхода основных сил, разумеется! Когда к Луге подойдут немецкие танки, остановить их собственными силами вряд ли удастся. Это броневик получилось уничтожить первой же гранатой, а когда в атаку пойдут сразу несколько боевых машин, да при поддержке пехоты? Товарищ комдив упоминал в приказе, что поддержка группы захвата может включать до роты пехоты на бронетранспортерах и взвод танков. Придется отходить, постаравшись успеть поджечь мост, прежде чем фашисты доберутся до противоположного берега. С другой стороны, товарищ комдив твердо обещал, что помощь подоспеет быстро, значит, долго им тут воевать не придется. Его сигнал в Ивановском не могли не заметить, да и по телефону с той стороны моста уже должны были сообщить в дивизию о нападении.
Приподнявшись на локте, Величев дал короткую очередь из автомата, заставив залечь одного из гитлеровцев, решившего рывком сменить позицию. Немец торопливо плюхнулся на пузо и замер, прикидываясь мертвым, хоть лейтенант и видел, что не попал. Павел выстрелил еще раз, все-таки надеясь его достать. Снова мимо. В следующий миг вжиматься в землю пришлось уже ему самому: заметивший движение пулеметчик перенес огонь. Пули ударили, подкидывая невысокие фонтанчики глины и выдранной травы, буквально в полуметре, едва не запорошив глаза. Одна из смертоносных пчел, видимо, отрикошетив от невидимого под дерном камня, противно свистнула над самым плечом. Вот зараза, головы поднять не дает!
– Не высовывайтесь, тарщ лейтенант, я счас гранату кину, – прошипел подползший сзади Галкин. – Как рванет, так сразу и отползайте. Нужно до наших окопов добраться, торчим тут, как прыщ на заднице.
Перевалившись на бок, чтобы не попасть под пули, швырнул в направлении противника РГД-33. И еще одну следом, целя немного в сторону. Где-то совсем неподалеку – из подобного положения далеко гранату не бросишь – дважды бухнуло, оба раза с явным недолетом. Пора!
Съехав на животе в окоп, лейтенант дал поверх бруствера еще одну очередь, прикрывая старшину. Впрочем, помощь товарищу не понадобилась: Галкин уже спрыгнул на утоптанное подошвами дно рядом с ним. Несколько пуль запоздало ударили в насыпь, зло прожужжали над головой. Подмигнув командиру, старшина весело сообщил, шумно отдуваясь:
– Чуть не подстрелили, заразы меткие! Ну да ничего, я шустрый, первым успел, – и продемонстрировал рассеченный пулей рукав гимнастерки. – Жаль только форму попортило, зашивать теперь придется. Коль живым останусь.
Упершись спиной в стену траншеи, он деловито перезарядил автомат, переправил в опустевший поясной подсумок гранаты из карманов. Те самые, что лейтенант заметил, хоть и промолчал, пока шли через мост. Заметив быстрый взгляд командира, Галкин пожал плечами:
– Знаю, что не положено в карманах таскать, устав не велит. Так ведь пригодиться могут. Вона какая у нас война тут началась.
Прикинув, сколько у него осталось патронов, Величев тоже сменил диск – не хватало только, чтобы в самый острый момент боеприпасы закончились. Высунувшись из окопа, открыл огонь, стреляя скупыми, экономными очередями. Пристроившийся в паре метров старшина поддержал командира. Вовремя: один из диверсантов, подобравшись метров на двадцать, как раз замахивался, собираясь метнуть гранату. Очередь лейтенанта пришлась поперек груди, и немец, судорожно дернувшись пару раз, опрокинулся на спину. Выпавшая из руки граната с длинной деревянной ручкой шлепнулась в траву рядом с ним.
Продолжая стрелять, лейтенант успел подумать, что та, видимо, оказалась неисправной, и в этот момент ухнул, подняв небольшое дымно-пыльное облачко, взрыв. Труп дернулся, приняв осколки, ударная волна сорвала с головы и отбросила в сторону каску. Ничего ж себе, секунд семь прошло, не меньше! Это что ж, замедлитель у них так долго горит, что ли? Нужно будет запомнить, авось пригодится…
Хлопнув старшину по пыльному плечу – мол, приглядывай тут, – Величев, пригибаясь, пробежался вдоль траншеи, подбадривая бойцов. Пару раз пришлось перешагивать через ноги погибших – пока потери были невелики, но они… были. Он насчитал троих – и это при том, что их прикрывает ДЗОТ, пулемет которого лупит на расплав ствола, как говорится. А с той стороны дороги положение куда тяжелее. Пока мужики держатся, но если диверсанты подберутся к самым окопам да закидают гранатами, путь на противоположный берег окажется открыт. Одна надежда на тех восьмерых бойцов, что он на
