— В общем, сам понимаешь, до чего меня в этой гимназии достали!
— Да уж… А мы в таком чудном настроении Михаила Щербакова слушаем. Могу посоветовать «Лакримозу», «Флёр» — ну и еще что-нибудь этакое, готичненькое! Эффект придет сам собой.
— А я и «Флёр» слушаю, — честно призналась Маша. — Про крематорий, про морг с формалином, про войну — там такого много. Так вот, еще не все. Я уже в О.С.Б. умудрилась котенку хвост оттоптать, а потом об меня этот впередсмотрящий споткнулся и чуть не навернулся. А когда он очухался и начал монолог «о недопустимости», я просто сбежала. Слушай, он всегда такой был, или это достижения последнего времени?
— Маша, Сергей Васильевич — уважаемый сотрудник, он инициирован уже в пятидесятилетием возрасте, а ты…
— Ладно, ладно. Больше не буду! Обещаю и торжественно клянусь! Мне было котенка жалко. Это же котенок Яна. Я его погладила… — на лице Маши образовалось мечтательное выражение, но только на миг, а потом в глазах заплясали чертенята. — Во, придумала. Я себе такого же заведу, что бы он вместо тебя меня охранял. Или прямо вот этого! — И Маша ткнула пальцем куда-то Вадиму за спину.
У мусорного бачка под аркой сидел мелкий и наглый кот. Обыкновенный, серо-полосатый, дворовый, с выражением явной заинтересованности на морде. Маша мгновенно обтекла своего спутника и со словами «кис-кис-кис!» решительно направилась к вожделенному животному. Вот только кот то ли испугался Машиной порывистости, то ли просто не был согласен с потерей свободы. Во всяком случае, он резко вскочил и скачками припустил внутрь двора. Вадим успел сделать только пару шагов, когда Маша с воплем «кисонька, ну куда же ты!» рванулась следом за котом и заметила как он, пробуксовывая задними лапами, словно машина при заносе, свернул за угол. Девочка на бегу азартно крикнула: «От меня не спрячешься!» — мгновенно сконцентрировавшись перешла в свой «мир» и свернула за угол. Она успела увидеть, как привычные декорации сминаются и рвутся — и вдруг поняла что куда-то проваливается. А потом был истерический крик «Вадим!» И темнота…
«Ничто не предвещало беды», как пишут в приключенческих романах. Даже настроение у сестренки, как я ее стал про себя называть, было в меру сумасбродное и, на самом-то деле, не особо плохое. К ее обычным заскокам я уже привык, а к фразе насчет кота отнесся совершенно несерьезно. Насколько я знаю, особенных кошек, которые могут ходить в Запределье, как к себе домой, не так уж мало. Но находят их по чистой случайности (а не исключено, что находятся они сами), и воспитывают чаще всего с возраста котенка, как Редрик свою Кассандру. Связано у него что-то с этой Кассандрой, какое-то черное воспоминание — вот только расспрашивать его ни за что не стану…
Так что я был немало удивлен, когда помоечный Васька вдруг растаял в воздухе. Маша начала таять, как обычно, а потом просто исчезла из поля зрения.
Момент своего перехода в Запределье я даже не старался замаскировать, притом провалился туда автоматически, не успев понять, что происходит. И почти сразу же увидел пребывающий в запустении двор, заросший здесь до половины высохшим колючим кустарником, провалы выбитых окон, и лежащую на траве Машу.
Между кустов, кстати, мелькнул серый с полосками кошачий хвост, и я от души пожелал его обладателю ни дна, ни покрышки.
Я поднял девочку на руки, не зная, что делать. Глаза закрыты, дышит ровно, хотя и замедленно, тело расслабленно. Человека, упавшего в обморок, я видел в первый раз и совершенно не знал, что с этим делать.
Лезла в голову какая-то нюхательная соль, да еще раствор аммиака в воде, известный, как нашатырный спирт. Где я их, скажите на милость, возьму? И еще одна проблема: можно ли вытаскивать эту красотку в таком состоянии в нашу реальность? Вдруг у нее что-нибудь с сердцем станет?
Я обдумал проблему с максимально возможной для себя скоростью, и пришел к выводу, что рисковать все же придется. Час пик, народ едет с работы, изрыгая проклятия транспорту — самое время всякой пакости в Запределье выходить порезвиться. Я сосредоточился, вдохнул три раза, и нырнул обратно в наш Питер, как в холодную воду, отводя от себя случайные взгляды.
Вынырнул я почему-то не на том же месте, а прямо на тротуаре Чкаловского, в людском потоке. Пришлось немедленно менять стратегию.
Теперь окружающие видели человека, который тащит по улице тяжелую тумбу от офисного стола, обливаясь потом. Пот и вправду лил градом, притом вовсе не от тяжести.
Просто одно дело слегка изменить внешность, такую иллюзию при определенном навыке можно поддерживать безо всякого напряжения. Выбранное же мной изменение отнимало почти все силы, тем более что народу вокруг была уйма. С облегчением я вздохнул только тогда, когда нашел неподалеку от Левашовского проспекта скамеечку и на нее рухнул, усаживая Машу туда же.
Вдруг девушка как-то судорожно пошевелилась, отчего у меня противно екнуло сердце, помотала головой и поцеловала меня в губы вовсе не по- сестрински. Потом сказала, не открывая глаз:
— Титан поставь, где взял.
Точно, титан. Большой жестяной «самовар» из общего вагона.
Что бы это значило?
