того бывшую выше небес от безвозмездного начальствования над народной школой, но имелась у их благородия маленькая и вполне простительная слабость – любил задушевные беседы. А с кем еще беседовать, как не с образованным священником? У того, кроме духовной семинарии, боевой опыт в действующей армии, ранение да орденская кавалерия, дающая личное дворянство. Опять же собрат по оружию, что само по себе немаловажно.

Разговаривать на сухое горло? Моветон, господа… А вот под вишневую наливочку собственного приготовления, прошедшую добровольную проверку качества в губернской коллегии горячительных напитков и потому не облагаемую налогом при условии употребления в личных целях, но ни в коем случае не на продажу… А наливочка, надо сказать, у Юрия Сергеевича всегда отменная получается.

– Я ведь к тебе по делу, – без предисловий заявил Федяков, доставая четвертьведерную бутыль с жидкостью, благородству цвета которой позавидовали бы виноделы Бордо и Бургундии. – По делу архиважному и архинужному.

– Чем же порадуешь? – оживился батюшка, извлекая из ящика с инструментами два стакана – запыленные и захватанные. Как ни странно видеть это в новой машине. Как мыши в амбаре, так и стаканы, наверное, заводятся в любой технике сами собой. – Рассказывай.

Но Федяков не спешил. С чувством и толком выцедил через зубы наливку, занюхал хлебом, пренебрегая закуской. Уселся поудобнее, вытянув плохо сгибающуюся ногу, и лишь тогда начал:

– Мысль меня посетила, отец Михаил. Очень хорошая мысль. А когда ты пригнал сей механизм, то окончательно уверился в ее правильности.

– Ну же?

– Довелось мне зимой прочитать в «Русском Инвалиде» рассуждения Светлейшего князя фельдмаршала Михаила Илларионовича Кутузова. Сей государственный муж, отмеченный многими добродетелями, не оставил без внимания и иные, отличные от военных, вопросы. И размышлял он о совместных хозяйствах, прожект коих находится на рассмотрении Его Императорского Величества.

– И что там? – Батюшка спрашивал исключительно из вежливости, так как политикой мало интересовался.

– Оные хозяйства, для краткости именуемые совхозами, имеют место быть испытанными в нашей губернии, что, согласись, дает нам громадные перспективы.

– Какие?

– Не понимаешь… В Петербурге только еще решают, а у нас уже готово. Совместное хозяйство как на блюдечке! Твоя с Федором Саввичем машинерия, мои мельница и земли…

– Арендаторов куда девать? По миру ведь пойдут.

– У нас и станут работать. Кто захочет.

– Так никто и не захочет. Вспомни, Юрий Сергеевич, хорошо ли барщину на твоих полях исполняли?

– Не вспомню – на оброке были.

– И все равно, – не соглашался отец Михаил. – Наш народ вместе собирается только вино пить али врага бить, работать же мы предпочитаем раздельно. Ничего не выйдет из задумки, господин лейтенант.

– Выйдет, обязательно выйдет, – Федяков тоже перешел на официальный тон. – И вы, батюшка, еще увидите мой триумф. И не просто мой – триумф всего прогрессивного человечества. Кредитами, опять же, государь обещал поспособствовать.

– Большой процент?

– Осьмнадцать.

– Недурственно. Особенно если учесть, что дешевле двадцати пяти без залога и не даст никто, то…

Юрий Сергеевич с трудом сдержал торжествующую улыбку и добил батюшку окончательно:

– Осьмнадцать процентов за все десять лет пользования!

– Погоди, – отец Михаил сразу оставил выканье. – Это получается…

– Тысячу возьмешь, тысячу сто восемьдесят отдавать нужно.

– Мало.

– Как это?

– Тысячи, говорю, мало. А тридцать дадут?

– Ежели шестьдесят попросим… Так ты согласен?

Забулькала разливаемая по стаканам наливка, и священник решительно произнес:

– Отсеемся, и сразу в Петербург поедем. К Кутузову. И хорошо бы до сенокоса успеть обернуться.

– Неплохо бы, – кивнул Федяков и потянулся за осетриной. – До чего же ты, отче, красноречивый.

Через две недели удобная пролетка, запряженная парой сытых меринов, везла путешественников в сторону Нижнего Новгорода. Там отцу Михаилу непременно нужно было зайти в епархиальное управление, дабы доложиться о временном отсутствии и оставлении прихода на дьякона, и завезти добровольные пожертвования в Суворовское училище, с обязательной записью сего деяния в «Книгу благодетелей и попечителей». Оно лишним не будет – внуки вот подрастут, и не найдется у них препонов при поступлении. В будущее следует смотреть с уверенностью и надеждой, а еще лучше – строить его