аплодисменты заслужил. Весь вечер на манеже – Питер Панов.

К гаражу мистера Паттерсона мы с Головастиком и Боа приехали позже назначенного Натали времени. Она указала в записке – три пополудни, но так уж вышло, что я оказался последним. Народу для одного помещения, пусть и просторного, собралось немало. Автомобилей внутри не было, подъемник и яма пустовали: владелец заранее разгреб площадку для этого сборища. Гостей принимал его сын, Паттерсон-младший.

Сын владельца – это некто Фаренгейт. Прозвище, понятно. Тот самый аномал Микки Кларк, о котором упоминал Эйнштейн и чьим тотемом является ящерица. Для которого тепло и холод, равно как влажность и сухость, – рабочие инструменты, а регенерация – стиль жизни. Родители в свое время спрятали его от Института, семья сменила фамилию, став Паттерсонами, и уехала из богатого района на юго-востоке Хармонта. Несколько раз они меняли место жительства, пока не осели в этой заднице. О чем Микки Фаренгейт не без гордости и поведал… Сейчас Фаренгейту было уже восемнадцать, он умел управлять климатом – в границах, ограниченных полусферой радиусом 100–150 ярдов, – а в детстве ему действительно удалось заново отрастить потерянную кисть руки.

Место, между нами, и правда было поганым. Периметр – ярдах в трехстах, не дальше. Южный клин Зоны, район брошенных домов и заросших сорняками пустырей. Мало кто хотел селиться возле Стены, даже бродяги и беспризорники избегали здешние трущобы. Хотя располагался этот волчий угол в самом центре Хармонта, вот такая ирония. До Посещения здесь успешно работал «Макдоналдс», от которого нынче осталась только бетонная коробка с провалившейся крышей. Если пройти влево вдоль Стены, поднимаясь к Институту и «Детскому саду», уткнешься в реку Нижнюю, если спуститься по Периметру вправо – дойдешь до южного КПП в вершине треугольника, образованного Зоной.

Эта полоса считалась проклятой, весь этот участок между Нижней и южным КПП.

Легенда гласила, будто сразу, еще с момента ввода Периметра в строй, не заладились тут дела. Первый раз Стена в районе бывшего «Макдоналдса» разрушилась на следующий же день. И далее разрушалась с регулярностью рассветов и закатов, причем в одном и том же месте и сама по себе, без видимых причин. Не в Зоне, а на безопасной, казалось бы, земле!

Пролом пытались восстанавливать, но каждый раз история повторялась. А когда обнаружилось, что половина строителей, участвовавших в восстановительных работах, внезапно и беспричинно поменяла сексуальную ориентацию, дело встало навсегда. Смех смехом, но ведь никто ни за какие деньги больше не соглашался приблизиться к Стене с автокраном и раствором. Военные строители предпочитали идти под трибунал. Даже квиры, и те отказывались, не желая расставаться со своими половыми предпочтениями… Так утверждала легенда.

Короче, пролом оставили в покое, выставив охрану.

А лет десять-двенадцать назад, и это уже не легенда, вышла на военную администрацию некая строительная компания, которая подрядилась доделать-таки Стену в проклятом месте и, на случай новых обрушений, взять этот сегмент на постоянное обслуживание. Вояки немедленно заключили с ними долгосрочный контракт. Помимо денег в качестве оплаты компания попросила у комендатуры разрешения построить в Хармонте несколько автозаправочных станций. Желание такое было совершенно понятно, кто ж не хочет вклиниться в столь выгодный бизнес. Разрешение дали, только площадки выделили из тех, что подряннее (самые хлебные давно были распределены среди своих). Так и появилась заправочная станция вблизи от Периметра, как раз возле легендарного участка.

К чему эти рассказы? К тому, что мистер Паттерсон со своим напарником работал на этой заправке, обслуживая в основном армию да полицию. Потому и гараж он купил поблизости.

Возле гаражей сохранилось несколько удобных заасфальтированных площадок – все они были расчерчены на квадраты и активно использовались городскими фанатами хот-степа. Сюда специально приходили поиграть. Я даже задержался чуток, полюбовался на мастеров. Город кипел и сходил с ума, а этим хоть бы что. Погромы погромами, а скакать придуркам не запретишь…

Лопата сидел снаружи на травке с бутылкой в руке. Изображал опустившегося босяка и заодно посматривал по сторонам.

– Ты крут, – покровительственно сказал Фаренгейт, явно ощущая себя главным. Главнее, чем Горгона.

– Таким способом я и проникну в казенку, – подытожил я, убирая «Джона-попрыгунчика». – Тайное оружие.

– Казенка – это куда и где? – осведомился Фаренгейт.

– Следственный изолятор.

– Так и говори, я ваших скотских наречий понимать не желаю. Если, конечно, ты знаешь английский.

Противный он оказался парень, ревнитель правильности. Компостер. Чуть что не так – поправляет, от любого пустяка начинает писать кипятком.

– Так я и говорю – кича, чалка. На чистейшем английском.

Он раздулся, как индюк, подыскивая ответ.

– Мальчики, мальчики, – подскочила Стрекоза. Тоже мне девочка-миротворица.

– По-английски пишется Манчестер, читается Ливерпуль! – выкрикнул Шептун. Это был местный клоун, вечно пытавшийся всех рассмешить.

Горгона присела и легонько рукой провела. Видел я этот жест, только раньше она при этом щелкать языком начинала да свистеть, а сейчас все делала тихо. На нее особо не смотрели, может, только я и заметил.

А рядом с ней стоял, словно прилепился, Светлячок. Мальчик-огонек, появившийся вчера в «Детском саду» и с ходу поразивший воображение моей