резной кости. На нем были фрукты, запотевшие сосуды из хрусталя с разноцветными напитками и горки всевозможных сладостей, которые Мартин никогда не видел.

– Угощайтесь, мужчины вашей породы любят покушать – я знаю.

Мартин стал пробовать ягоды, но больше для вида. Его интересовала сама Середа, ее манящее тело, очертания которого легко угадывались под тонким шелком платья.

– Чем вы занимаетесь, когда не воюете, Мартин?

– Просто зарабатываю на жизнь, – улыбнулся гость. Ягоды или напитки слегка ударили ему в голову, сделав значительно смелее. Мартин взял Середу за руку и потянул к себе, она подалась и уселась ему на колени.

– Середа, вы такая…

– Я знаю, – прошептала она ему на ухо. А потом неожиданно добавила: – Какую магическую практику ты используешь?

– Какую еще практику? – искренне удивился он, поскольку сейчас его мысли работали в другом направлении.

– Ну, как тебе удалось избежать засад глостеров там, внутри горы?

– Ах, это?

Мартин засмеялся. Эта женщина слишком быстро меняла темы, а он после этих винных ягод соображал не так быстро.

– Мне было видение.

– И часто у тебя такое случается? – спросила Середа, покусывая ухо Мартина.

– Ой, больно! – отстранился он, когда она сильнее прикусила ему мочку.

– Это я от нетерпения, я вся горю!..

Странные дела происходили в постели с красавицей Середой. С одной стороны, она имела прекрасные формы и отзывалась на каждое прикосновение Мартина, однако он все больше понимал, о чем говорил Рони.

Раньше Мартин совсем не понимал молодого напарника, полагая, что причиной невнятного рассказа о любовном свидании является бестолковость Рони, но теперь он был с ним полностью солидарен. Мартин ловил себя на ощущении, что он одновременно находился в постели с Середой и в то же время оказывался в неведомом крае, будто совершая прыжки на тысячи миль. Там и солнце светило иначе, и воздух был другим, и деревья.

– Тебе хорошо со мной, Мартин? – спросила Середа, прерывисто дыша, и Мартин вернулся «в здесь и сейчас».

– О, да, мне очень хорошо, – ответил он, совсем не узнавая собственного голоса. Его сознание будто сузилось, и он теперь слышал только дыхание Середы, видел локоны ее волос, губы и глаза, взгляд которых пьянил.

– В твоей жизни теперь только я, Мартин… В твоей жизни только я… В твоей короткой жизни…

«Пора», – пронеслось в голове Мартина, он выхватил из-под перины приготовленный деревянный шип и уколол Середу в ягодицу.

Она взревела, словно раненый зверь, и взлетела к потолку, разрывая кружевные балдахины. Мартин видел ее в странном обличье, как будто это была не прекрасная женщина, разгоряченная любовью, а какое-то жуткое существо, напоминавшее сплюснутого червя. Этот червь трепетал краями тонких плавников-ресничек и щелкал отточенными жалами.

В обрывках кружевного шелка Середа упала рядом с Мартином и вдруг расхохоталась, заходясь все сильнее, пока не стала хрипло и натужно кашлять.

Наконец она справилась с приступом, поднялась с кровати и, накинув халат, зло посмотрела на Мартина.

– А ты умеешь действовать жестко, Мартин, – сказала она.

– Я просто… – развел руками Мартин. – Я не предполагал, что это подействует на тебя так сильно.

– Я не понимаю тебя, но это уже неважно. Пришел миг расплаты.

– Со мной? – спросил Мартин, садясь в кровати и чувствуя себя беззащитным.

– Не с тобой, но – тобой.

После этих слов перина под Мартином разверзлась, кровать будто переломилась надвое, и он сорвался в холодную бездну и полетел вниз так быстро, что стало закладывать уши.

Вдруг чья-то крепкая рука остановила его падение, и Мартин стал раскачиваться между сырыми стенами ямы, чувствуя внизу некую непреодолимо влекущую к себе силу.

– Кто здесь?! – крикнул он.

– Друзья, Мартин… – отозвался невидимый в темноте спаситель, поудобнее перехватывая руку спасенного.

– Густав?..

– Он самый. Держишься за меня крепко?

– Да, крепко!.. А ты-то как ухитряешься держаться?!