головами покупателя и продавца свисали с деревянной рамы, покачиваясь на ветру, два гигантских трилобита: длина каждого была не меньше двух человеческих рук.
– Стейк. У нас быть стейк. Какой зверь вы хотеть?
Джерид пожал плечами:
– Не знаю. Говяжий бифштекс у вас найдется? Или свиные отбивные?
Торговец на миг задержал взгляд на Джериде, потом кивнул и шмыгнул куда-то в боковую часть своего ларька, где стал что-то искать. Когда он вернулся, на его ладони лежали два сочных жирненьких стейка.
– То, что надо, – подтвердил Джерид, шаря в кармане в поисках лордила. – Сдачи не надо.
Торговец, попробовав монету на зуб, удовлетворенно хмыкнул, завернул мясо в бумагу и передал его Джериду, а тот, сунув сверток под мышку, продолжил путь в поисках подходящего вина.
Позже, вернувшись домой, он зажег в их жалком временном пристанище свечи, отчего оно приобрело некоторое ностальгическое сходство с их старым домом, и подумал, что ему удастся соорудить вполне приличный ужин. Конечно, жилье у них тут не идеальное, но при удачном освещении и подходящих благовониях романтическую атмосферу создать можно.
«Выход можно найти из любой ситуации, – думал Джерид, – если знаешь, как добавить в атмосферу немного любви. Для хорошего следователя нет невыполнимых задач…» Он даже купил биолюм – праздновать так праздновать, – и теперь склизкое создание плавало в большом стеклянном сосуде, словно странная живая лампа.
Он вдруг понял, что начинает потихоньку привязываться к этому месту. Еще немного, и они с Марисой смогут заниматься здесь любовью, как в старые добрые времена. Конечно, их отношения были уже не столь совершенны, как лет сто пятьдесят тому назад, но за последние пару месяцев, с тех пор как супруги помирились, они стали куда ближе друг к другу. Они снова начали понимать жесты друг друга, подолгу смотреть друг другу в глаза. Снова вернулись нежные касания ладонью щеки или поглаживания шеи. Их отношения выстраивались заново деталь за деталью, отчего вечера вроде сегодняшнего были особенно важны.
Закатав рукава рубашки и вытянув подальше хвост, чтобы не забрызгать его горячим жиром, следователь Румекс Джерид приступил к приготовлению ужина для двоих. В соседней комнате Мариса, мурлыча себе под нос песенку, которую он не узнавал, разводила в камине огонь, и ему на миг показалось, будто вернулись старые добрые времена, когда они только начали встречаться. Занятия боевыми искусствами, которыми жена увлекалась теперь, сделали ее тело более гибким и сильным, прибавили ей уверенности, так что она, по ее словам, могла справиться с любым физическим противостоянием – заявление, вызывавшее его ехидные намеки. Хотя оно же напоминало ему о том, как сильно выросло его собственное брюшко.
Развернув стейки, он положил их на раскаленную сковородку, где они тотчас зашкворчали. Он повернулся и протянул руку к пучку сушеного розмарина, висевшего поблизости, который, кстати, мог бы стоить и подешевле.
И тут что-то противно завоняло.
Он поднял сковороду с плиты и опытным глазом следователя стал изучать мясо.
Мариса просунула голову в дверь.
– Как, уже готово? Ты же их только что положил!
Джерид горько хмыкнул:
– С ними что-то не так.
Жена подошла к нему и положила ему на плечо руку, аромат ее духов приятно контрастировал с вонью, доносившейся со сковородки.
– Что, мясо протухло? – спросила Мариса.
– Да нет, я ведь купил их совсем недавно, и они показались мне вполне свежими. Не лежалыми, не подвяленными. – И тут вонь вдруг показалась ему смутно знакомой, причем знакомство это было неприятное.
– Не может быть…
– Что? – забеспокоилась Мариса.
– Нет, это просто невозможно.
– Что? – повторила она с раздражением. – Что это, по-твоему, такое, Румекс?
Джерид очень осторожно поставил сковородку на стол и начал изучать ее содержимое.
– Помнится, от погребальных костров идет похожий запах… а значит, это мясо либо человека, либо румеля. Хотя я не совсем уверен, быть может, это просто неизвестная мне порода скота.
Мариса взвизгнула от ужаса:
– Гадость какая, это не может быть мясо гоминида.
