Она сидела на полу, скрестив ноги, и вполглаза наблюдала за происходящим.
Что ж, хоть какая-то перемена в жизни. До сих пор все ее отличия были связаны исключительно с научной работой. Дома, в Виллджамуре, она специализировалась в антикварных артефактах и древней архитектуре, в последнее время занялась консервацией старинных зданий. В Виллирене она не могла найти применение своим знаниям и навыкам, так как этот город, к огромному ее разочарованию, давно избавился от старинной архитектуры, заменив ее бездушными, наспех слепленными уродами. Только Старый квартал да отчасти порт Ностальжи сохранили еще какое-то очарование.
Кроме того, она не смогла найти здесь работу – даже удивительно и совсем неожиданно для города, столь бесстыдно демонстрирующего свое богатство. Такого количества нищих, как здесь, она не видела никогда в жизни, а в каких ужасных условиях они жили! К счастью, она успела захватить из дому кое- какие сбережения, большую часть которых вложила в эти уроки. И кажется, не ошиблась. Ее тело стало удивительно гибким, как никогда раньше, чего совершенно нельзя было сказать о Джериде, который продолжал отращивать брюшко. А еще она почувствовала себя… сексуально привлекательной, впервые за долгие годы, и хотя наставлять своему мужу рога она, конечно же, не собиралась, все же это имело значение. Хотя бы потому, что она нравилась самой себе.
Учитель жестом подозвал ее, а когда она подошла, напал на нее с ножом. Сначала Мариса не знала, как себя вести, опасаясь настоящего оружия, которое было у нее в руках, но он выкрикивал ей команды, управляя ее движениями, говоря, когда вытянуть руку, когда, наоборот, прижать ее к себе, когда сделать шаг вперед, а когда назад.
– Не так! – то и дело слышала она.
Минут через десять ее ладонь привыкла к ощущению лежащей в ней рукоятки, вес ножа и то, какое сопротивление воздуха он вызывал при движении, тоже стали знакомыми. Учитель между атаками на нее становился с ней рядом и поправлял ей стойку. Их клинки сталкивались все более эффективно. Его непрерывные наставления улучшали ее технику, и, посмотрев еще, как он работает с другими, а затем снова заняв место перед ним, Мариса дала ему достойный отпор.
После занятия он улыбнулся ей. Раньше он никогда не улыбался.
– Мариса, – шепнул он, а потом размеренным и четким голосом продолжил: – Пусть этот клинок останется у тебя.
– Правда? – только и смогла выговорить она, запыхавшись после жесткой тренировки.
Он поклонился и протянул ей нож во второй раз:
– Ты его заслужила. Жаль только, что ты не пришла ко мне много лет назад, в молодости. Теперь бы ты сама уже стала мастером.
– Спасибо, учитель. – Мариса поклонилась ему и приняла нож.
Затем наставник тихо скрылся в своей комнате, за перегородкой из деревянных планок, где горели бумажные фонарики.
Мариса внимательно осмотрела нож, отметив про себя его прекрасную лаконичность, не имевшую отношения ни к одной известной ей эре. Простая сталь, лакированная деревянная рукоятка.
Впервые в жизни у Марисы появилось собственное оружие.
В тот вечер Джериду захотелось съесть бифштекс, и к черту диету. В конце концов, он в такой дали от дома, занимается расследованием преступлений, не имеющих, по-видимому, разгадки, сколько над ними ни бейся, так неужели он не имеет права провести спокойный вечерок с женой, по которой он к тому же начал в последнее время сильно скучать. За месяцы, прошедшие с тех пор, как он рисковал своей жизнью в Виллджамуре, его склонность к философствованию усилилась. Интересно, о чем он будет больше сожалеть на смертном одре – о времени, которое мог бы посвятить работе, или о днях, не проведенных рядом с Марисой? Хотя какая разница, если жалеть все равно придется…
Вот именно. Так что сегодня он приготовит бифштекс и, может быть, даже запьет его бутылочкой выдержанного вина местного разлива, и все это за разговором с женщиной, которую он любит, а уж потом, когда его личные аппетиты будут удовлетворены, глядишь, и работа на благо города пойдет на лад. Составив про себя такой план, Джерид вышел на улицу и устремился на поиски мяса и вина.
Одним своим присутствием военные угнетали дух Виллирена, это было видно. Те самые люди, которые несколько недель назад беспечно улыбались перед лицом надвигающейся войны, нынче, то и дело встречаясь с солдатами на улицах и в переулках, стали ощущать себя жителями осажденного города. Нет, местные не проявляли по отношению к солдатам никакой враждебности, просто самый вид оружия, носимого открыто, без стеснения, внушал им беспокойство.
Солдаты не закупали провизию на рынках, пользуясь своими каналами снабжения, так что, к счастью, цены почти не росли.
Жизнь на иренах шла своим чередом. Некоторые торговцы уже начинали сворачивать полосатые куски ткани, отмечавшие зоны, типы товаров, индивидуальные вкусы. Биолюмы, колыхавшиеся в соляном растворе, который наполнял металлические подносы, стоявшие рядами на прилавках, страшно интриговали Джерида – в Виллджамуре-то ничего подобного никогда не было. На одном прилавке продавали маски разных форм, цветов и материалов, и на миг ему даже захотелось купить одну, чтобы посмотреть, что такого привлекательного находят в них люди.
Наконец он добрался до торговца мясом – человека крупного телосложения, говорившего на экзотическом диалекте: смеси тинеаг’лского и й’иренского, наложенной на джамурскую грамматику.
– Я ищу мясо, – объявил ему Джерид, склонившись над прилавком, где, кроме рыбы и моллюсков, ничего уже не было, да и тех осталось чуть-чуть. Над
