– Приставал?

– Я неправильно сформулировала, – пробормотала Тесса.

Вокруг никого не было, но она все равно принялась нервно оглядываться.

– Давайте в номер поднимемся. Мне нужно вам кое-что важное рассказать.

«Кое-что важное». Тесса, как оказалось, мягко выразилась.

Если бы Джастину сказали, что случится нечто, затмевающее шокирующее признание матушки Мэй и драку с женщиной-ягуаром, он бы не поверил. И ошибся бы – такое с ним редко, но случалось. Однако еще невероятнее были вопросы, которые Тесса сумела задать старику в больнице. Джастин знал, что девушка умна, но даже он подивился ее умению правильно формулировать фразы. Тесса понятия не имела о деле, но интуитивно собрала самую важную для расследования информацию.

Даже вундеркиндам нужно спать – и во время третьего просмотра записи с ее камеры Джастин понял, что девушка совершенно измучена. И отправил ее в кровать. А они с Мэй устроили военный совет в его номере – причем оба красноречиво избегали садиться на кровать. Кофеин подарил Джастину второе дыхание. Все равно он не смог бы уснуть – перевозбудился от потока информации. Мэй устать не могла – однако выглядела измученной. Впрочем, скорее это была не физическая, а психологическая усталость.

Джастин мерил шагами комнату:

– Здесь есть какая-то закономерность, Мэй, все это связано одно с другим, мне просто нужно вычислить ее.

– А мне кажется, у нас просто куча разрозненных данных. Совершенно безумных к тому же.

– Куча есть, да, и безумные они, согласен. Но посмотри. Кто-то специально изменяет ДНК, чтобы получить патрициев с безупречными генами – магически или в лаборатории, не важно. Главное, что через какую-то религиозную группу. Эта группа приносит в жертву плебея и заодно требует огромную сумму денег – а также клятвы служения от ребенка, получившегося в результате генетических манипуляций.

И он вспомнил тот разговор с Каллистой – как она сказала, что богу пришлись бы по нраву «совершенные» последователи. Хотя она, Каллиста, не понимала, зачем богу понадобилось их убивать. Теперь Джастин знал зачем.

– Но они отказались приносить присягу, и их тоже принесли в жертву – «вернув», таким образом, создавшей их богине. Илиас Сандберг открыто отказался служить ей. Другие жертвы ничего не говорили о том, что их пытались завербовать в культ. Все они были настроены по отношению к религии крайне отрицательно. Значит, вряд ли они поклонялись богине смерти и войны. Поэтому с ними расправились.

– Выходит, запись никто не трогал, – проговорила Мэй. Джастин понял, чего ей стоило признать это. – Камера записала, как ту женщину убило нечто сверхъестественное.

– Такое впечатление, что да. Мэй…

Несколько мгновений он просто не мог выговорить ни слова. Смотрел на прекрасное лицо и до боли не хотел поднимать нужную тему. Ничего хорошего из этого разговора все равно не выйдет. Но не предупредить Мэй он не мог.

– Пожалуйста, выслушай меня. Я бы хотел рассказать все, что думаю о деле, до конца.

Лицо у нее сделалось тревожно-выжидающим – она понимала, о чем сейчас пойдет речь.

– Хорошо.

– Теперь нам известно, что над твоим ДНК поработали. У тебя тот же возраст – и такой же индекс. За тобой следует какая-то «темная» богиня – и она тобой овладевает. Обычно это происходит во время боя. Конечно, это не прямая связь с войной и смертью, но очень близкая. Ты и сама это знаешь.

К его великому облегчению, Мэй не вспылила. Она просто вцепилась, как утопающий в соломинку, в свой последний аргумент:

– Но ДНК-то не совпадают.

– Я знаю. Но ты что-нибудь знаешь о богине, которая вселяется в тебя? Вороны ничего конкретного сказать не могут. Они не всезнающи – сколько бы ни надувались, бахвалясь великой мудростью. Ты – наша единственная зацепка. Пожалуйста. Ты можешь вспомнить про эту богиню хоть что-нибудь? Что- нибудь, что поможет нам найти этих людей до того, как они убьют снова?

Вообще-то ему очень хотелось поехать обратно в усадьбу и допросить Астрид Коскинен по всем правилам. Она просто могла знать об этом культе больше, чем сказала. И все же… она так правдоподобно отрицала всякую связь с религиозными группами…

«А может, у нее это получается лучше, чем у тебя», – едко заметил Гораций.

«Да знаю я. Я бы мог с легкостью вызвать ее как подозреваемую. И как свидетельницу. Но тогда узнают про Мэй. Я уже не говорю о том, что ее матери предъявят обвинение за генетические манипуляции».

«Мэй с матушкой не очень-то дружны», – заметил ворон.

Да, это так. Если можно было бы получить сведения как-то еще – он бы прибег к этому способу. Но времени оставалось совсем мало. А Мэй тем временем переживала нешуточную внутреннюю борьбу. Она начала понимать, что в ее жизни как-то слишком много совпадений, но принять новую картину