вопросы.
Понять, о ком шла речь, я так и не смогла и решила на этом не зацикливаться.
Переходя к последней записи, я уже смирилась с тем, что не дождусь никаких ответов. Дневник дал мне многое, позволил окунуться в прошлое, узнать о жизни лисов и, конечно, о кулинарии. Но главное, я знала, что когда-то его держала в руках моя родная мама.
Моя. Родная. Мама.
От осознания этого сердце щемило, а на глазах невольно выступали слезы.
Никогда не была излишне сентиментальной, но сейчас сдерживалась с трудом.
На улице начинало светать. Настолько погрузилась в события давно минувших дней, что даже не заметила, как прошла ночь.
Допив уже третий по счету эспрессо, я с долей сожаления приступила к чтению последней записи. Она находилась чуть дальше середины дневника. Тетрадь так и не была исписана до конца – Дэлия просто не успела.
Прочитав одну-единственную строку, я вздрогнула и на несколько мгновений замерла. Не ожидала, что она начнется именно так.
Сглотнув возникший в горле ком, заставила себя продолжать.
«Ты спишь в колыбельке. Такая милая и умиротворенная, точно твоего личика коснулась нежная ладонь Покровительницы. Я знаю, что она будет оберегать тебя. Что бы ни случилось, ты останешься в безопасности.
Сегодняшний день решит все.
С утра у меня дурное предчувствие. Не знаю, откуда оно взялось, но интуиции доверяю. Этим вечером непременно что-то случится. Не знаю, что именно, но оно произойдет.
Я не боюсь ни за себя, ни за мужа. Тот год, что мы прожили вместе, был самым счастливым в моей жизни. А последний месяц – когда у нас появилась ты – лучшим, что только могло случиться.
Милая моя девочка, записывая эти строки, я надеюсь, что когда-нибудь ты их прочитаешь. И если со мной что-то случится – верю, этот дневник обязательно попадет тебе в руки. Сегодня я передам его тате, чтобы, когда придет время, она тебе его отдала.
Но надежда, что предчувствие обманывает, все же не покидает меня. Возможно, я напрасно боюсь и все будет хорошо.
И я, и папа очень любим тебя, Лисанна. Ты даже не представляешь, каково это – брать тебя на руки, видеть, как на милом личике расцветает радостная улыбка. Как твои большие глазки с удивлением и интересом смотрят на мир.
Помнишь музыкальную шкатулку? Сейчас звуки колыбельной заполняют детскую. Она играет для тебя, Лисанна. Для тебя, моя маленькая Алиса…»
Я зажала рот рукой, чтобы не зарыдать в голос. Горячие капли упали на пожелтевшую бумагу. Мне казалось, что я наяву слышу ее голос, говорящий со мной.
Обращение «Алиса» стало последней каплей.
Даже не верилось, что мама называла меня именно так.
«Кафе, где мы находимся, – наш дом. И я надеюсь, что однажды ты станешь его полновластной хозяйкой. Еда – это не только то, без чего мы не можем жить. Это нечто большее, объединяющее, составляющее часть культуры и делающее окружающих счастливыми. Нет ничего приятнее, чем видеть, как кто-то, еще недавно грустный, пьет горячий шоколад и на его лице расцветает улыбка. Как унылый и безразличный ко всему ест пряное рагу с темпераментным чили – и тут же оживает.
Мир запахов и ароматов. Мир страсти и ощущений. Мир, который ты когда-нибудь узнаешь и частью которого станешь.
Наверное, я увлеклась, пишу так, словно в последний раз.
Я…
Пора идти. Твой папа уже ждет внизу.
Будь счастлива, моя маленькая Алиса. Храни тебя Покровительница!»
Перед глазами все расплывалось от слез. Как в тумане я поднялась с кресла и на негнущихся ногах спустилась с чердака.
– Она знала, – прошептала непослушными губами. – Знала, что не вернется…
Я вошла в детскую.
Музыкальная шкатулка так и лежала на столе – там же, где я ее уронила. После того раза я больше не заходила в эту комнату. Было некогда, да и желания не возникало.
Каким-то чудом шкатулка уцелела. Я открыла крышку и несколько раз повернула ключик. Механизм пришел в движение, и заиграла знакомая мелодичная колыбельная.
Опустившись на пол, я сидела и смотрела, как неспешно кружится карусель с лошадками.
Смотрела… смотрела… смотрела…
