предписано непротивление.

– Имелось ли оружие в доме покойного отца Мэрфи? Карли поджал губы.

– В его собственности – нет. Но, как я понимаю, миссис Уайт, его домоправительница, жившая в квартире наверху, держала на всякий случай дробовик.

Инспектор удивился. Домоправительница – «миссис»?

– Бернардет Уайт замужем? – спросил он.

– Инспектор, она – вдова Войн за веру. Я навещу ее в больнице сегодня после обеда.

– Секундочку, – пробормотал инспектор и поспешно набросал в планшете заметку: проверить, могли ли следы химикатов на руке покойного остаться от ружейного пороха, а не от гексогена, – а затем отправил заметку экспертам.

– Хорошо, – резюмировал он. – А теперь скажите мне, как часто отец Мэрфи сталкивался с физической агрессией со стороны посетителей?

Епископ пожал плечами.

– Не слишком часто. Самое большее, три-четыре раза в год.

– Самое большее? По мне, это уже немало.

– Пожалуй.

– Значит, вполне возможно, что взрывчатку ему могли подложить по личным мотивам? Может, отца Мэрфи решил убить кто-то, кто поссорился с ним и затаил обиду?

– Я склоняюсь именно к этой версии. Конечно, мне хотелось бы благодушно заверить вас, как делают многие добросердечные люди, что никто и слова плохого не сказал бы об отце Мэрфи, – но, к сожалению, это неправда. Те, кого он окормлял – либо хотел окормить, – могли затаить обиду по какому-нибудь поводу, который вам или мне – и Лайаму тоже, насколько я его знаю, – показался бы совершенно пустяковым и уж точно не заслуживающим такого кошмарного ответа. Но для расстроенного разума и отягченной грехом души…

– То есть виновником вы считаете психа-одиночку? – Фергюсон почти улыбнулся.

– В общих чертах – да. Думаю, гораздо полезнее было бы искать именно такого подозреваемого, а не шарить в поисках остатков ИРА или кого-то в этом духе. Уверяю вас, таких отец Мэрфи искренне презирал всю свою жизнь.

– Доктор Карли, не могу передать, как я вам благодарен. Но, прежде чем вы покинете нас, я хотел бы отнять еще пару минут вашего драгоценного времени и услышать ваше профессиональное мнение – если вы не против, конечно.

– Пожалуйста.

Инспектор пододвинул к епископу копии прокламаций.

– Что вы скажете о них?

Карли вытащил очки из внутреннего кармана. Рука инспектора дрогнула. Карли взглянул раздраженно, но потом улыбнулся.

– Это просто обычная оптика. Для чтения.

– Простите.

Карли читал листовки молча. После третьей он полез в боковой карман, вытащил пачку сигарет и закурил – чисто механически, не обращая внимания на то, что делает. Фергюсон вынул из стола пепельницу, жестом указал Лодырю открыть окно.

Епископ перевернул последнюю страницу, посмотрел на нее задумчиво, затем выпрямился и отодвинул бумаги. Посмотрел на сигарету в своих пальцах так, будто только что ее увидел, и покачал головой.

– Я прошу прощения, – сказал он, гася окурок.

– Да не за что, – сказал Фергюсон и рассмеялся. – Хотите еще одну?

Карли посмотрел с легким удивлением, но и с признательностью и закурил снова. Инспектор откинулся на спинку кресла.

– И как вам? – спросил он.

Карли выдул струю дыма, чуть приоткрыв рот. – Сделаны они неплохо.

– Что вы имеете в виду? Это подделки?

– Не совсем. Написавший их, должно быть, верил в свои слова – и в их необходимость. Доказательная база здесь вполне солидная. Но прокламации эти отдают тем, что изучающие Библию вежливо называют псевдоэпиграфом, а скептики – попросту фальшивкой. Видите ли, эти прокламации никоим образом не могут исходить от настоящих шотландских ковенантеров, которые каким-то образом уцелели до наших дней, от реформированной пресвитерианской церкви, которая и была предметом, – тут он изобразил в воздухе кавычки, – Ковенанта. Последний член этой церкви умер несколько лет назад в Эршире. Теперь никого нет. Написавший эти прокламации начинает новое, прикрываясь старым. И к тому же, – он вздохнул и покачал головой, – реформированная пресвитерианская церковь никогда бы не стала открыто призывать к насилию. Боюсь, автор листовок даже не воспитывался в ее лоне. Ее члены хоть и недолюбливали мою церковь, но, несмотря на свое прискорбное невежество, были хорошими людьми.

– Я буду расценивать это как свидетельское показание, – сказал инспектор.