Осталось всего около сотни машин, и они потихоньку – небольшими группами – переехали в парк Ваймангу, будто следуя некоему секретному соглашению. Для людей Ваймангу был чудом природы, аттракционом креационистов, туристской достопримечательностью. Для роботов он стал убежищем, своей собственной «зловещей долиной».

Дэйв Варшава был некоронованным королем «немой сцены». Он стоял на кафедре танцклуба «Жидкий бумс» и смотрел на двести колышущихся, подпрыгивающих голов. Хорошая собралась толпа. Большинство торчало на новых дизайнерских смесях. Но много и старой гвардии – сладкий дым висел плотной пеленой, и бармен старался вовсю. Дэйв поднял руки, готовясь начать ночную сессию.

Интерьер клуба не отличался причудливостью: стены облицованы деревянными панелями на два метра в высоту, а дальше шла побелка, до потолочного свода. С двух сторон от центральной площадки находились галереи, между колоннами были удобно расставлены столики и кабинки. Из декора бросались в глаза только абстрактные витражи в некоторых частях высоких стрельчатых окон. Обычно в таких клубах Дэйв использовал стилистику католического барокко. Но сейчас диджей мучился сомнениями. Ведь днем убили католического священника. Не то чтобы Дэйв боялся кого-то задеть – здесь уж точно никто не оскорбился бы. Он и сам не понимал, в чем дело, но сейчас выбрать такую палитру не мог. Не было времени разбираться в себе – все больше людей поворачивалось к кафедре, на диджея вопросительно глядели сотни глаз.

Дэйв сосредоточился на воображаемом меню – опции замелькали перед глазами. Он сделал выбор, усмехнулся, чтобы успокоить толпу, и очистил картинку в глазах. Под виртуальную барабанную дробь он резко опустил руки, развел их в стороны – и начал сооружать сцену. Полы и стены покрылись разноцветной плиткой, потолок исчез – острые неровные обломки купола воткнулись в небо цвета меди, и на первые аккорды лег рокот лопастей военного вертолета. Сперва поняли не все, лишь один-два начали двигаться в такт музыке, – но потом язык тела и чит-коды заставили толпу погрузиться в единую реальность – и зашевелиться в такт ее ритму.

Ба-ах!

Дэйв швырнул магниево-яркую вспышку в искусственное небо и с радостью отметил: большинство увидело ее. Увидело и поняло. Теперь все они были вместе с диджеем в разрушенной мечети Войн за веру, танцуя под «Хаджи Горизонталь», мощный хит тех времен, нестареющую классику, – а Дэйв получил три с половиной минуты на подбор нового клипа. Диджей мигнул на значок «Схожее», исключил из поиска самые свежие композиции и в последний момент высмотрел яркую вещь того же времени от группы «Юта скутерс». Он слышал как-то одну их композицию и был немало впечатлен. Именно этот файл он раньше не встречал, но решил рискнуть – и риск оправдался целиком. Толпа жадно подхватила ритм, а потом пошло на «ура», номер за номером. Дэйв постепенно затемнил небо, добавил звезд, больше вспышек, тут и там вставил следы трассирующих пуль.

Варшава настроился на тему, работал на автомате, а потому у него появилось время понаблюдать за толпой, подметить то-се, кивнуть тем, кого замечал на других представлениях, махнуть рукой друзьям. Среди сегодняшней публики было многовато торчков и трансов, ярко выделялись дарксайдеры и люди с устрашающими модами: вампиры, оборотни, прочие парни в том же духе. Конечно, не обошлось без ванильной прослойки любопытствующих, фэнов и явных нубов.

Вскоре он пригляделся к одной из таких на танцполе – то ли из любопытствующих, то ли из новеньких. Ей никак не удавалось попасть в такт. Дэйв гордился своей способностью завести толпу, увлечь за собой. Все в «немой сцене» радовались возможности сойтись в едином вирте, угадать, поймать намек, носящийся в воздухе настрой. Конечно, зрелище дуры, подпрыгивающей и вертящейся невпопад, не должно было разозлить так сильно – но разозлило. Словно упрек в некомпетентности.

Дэйв был король. И не терпел дерзости.

А королевой его была Джессика Стопфорд.

Сегодня вечером она не танцевала – сидела у бара, потягивая коктейль, и разговаривала с друзьями. Дэйв вызвал ее по отдельному каналу. Она обернулась посмотреть на него. Варшава заметил, как ее палец скользнул по клипфону.

– Дэйв, в чем дело? – прошептала она.

– Проверь лоли-нуба. На два часа от тебя.

– Засекла ее. То бишь его. Красавчик.

Дэйв уже правильно определил пол. Хоть стройная и с миловидным личиком – но руки не те. Не девичьи.

– Да. Вон тот. Действует на нервы.

– Сейчас разберемся, – заверила Джессика и слегка хихикнула.

Она замолчала, рассматривая толпу, посмотрела по сторонам, затем снова повернулась к бару.

– Понимаю, о чем ты. Он напряженно глазеет по сторонам. Потому и не попадает в ритм.

– Джесс, одну секунду, у меня переход.

Дэйв запустил следующий файл. Конечно, нелепо беспокоиться о чьем-либо странном поведении при такой-то публике. Но у каждой площадки свои проблемы и сложности, свои хищники и жертвы – люди, явившиеся сюда в погоне за острыми ощущениями. За годы на сцене Дэйв научился доверять своей интуиции. И если уж эта лоли его беспокоила – значит, дело не просто в раздражении из-за ее неспособности ценить искусство диджея виртуальности.