– Сам. Слово ему дал, что, если главаря выдаст, живым отпущу. Он сдал, я слово сдержал.

– Я так и подумал.

Нифонт внимательно осмотрел Илью с головы до ног, как будто впервые увидел его. Илье интересно стало: в какую сторону изменилось мнение купца о нем?

Утром несколько купцов съехали с постоялого двора, но Нифонт остался.

– Деньги плачены, зачем съезжать?

Было занятно, что кухарки, половые и конюхи исправно ходили на постоялый двор на службу, как будто хозяин был на месте.

Нифонт расторговался, и Илья провел ночь под крышей, в спокойствии. Однако купец стал закупать товар на обратную дорогу, и Илье снова пришлось несколько ночей провести на улице.

Но вот телеги заполнены товаром, укрыты рогожей и увязаны. Не дожидаясь утра следующего дня, после обеда выехали. К вечеру в Суздаль явно не поспеть, но решает купец, поскольку лошади, подводы, товар – все его! А Илье, как и ездовым, – чем больше дней на службе, тем выше заработок, и никто не роптал.

Заночевали на поляне в лесу, возле ручья, на месте, давно облюбованном обозниками. Вместо стола пень, вместо лавки бревно, но все лучше, чем на земле сидеть. Место для костра кто-то заботливо булыжниками обложил.

На ночевку на природе купец не рассчитывал, котел и провизию с собой не брали. Поэтому обозники похрустели сухарями, напились воды из ручья. Каждый предвкушал, что завтра, едва за полдень домой вернется, домашних щец похлебает, в баньку сходит, жену потискает.

Уже ближе к утру мимо бивуака, нахлестывая коней, проскакали двое конных.

Илья проснулся от стука копыт, встревожился и до рассвета уже не уснул.

Когда солнце встало, тревога усилилась. Далеко на горизонте, где по расчетам должен лежать Суздаль, поднимались дымы. Да не один, не два – с десяток.

Дымы увидели все. Если бы цвет их был серым – это горело бы сено или солома. Но дымы были черными, как это бывает при пожарах.

Ездовые стали нахлестывать коней. Что случилось? Нападения на город извне ожидать не приходилось, хазары и буртасы разгромлены еще Святославом. Печенеги слабы, с востока их теснили неведомые племена – так же, как ясов и касогов. Неужели княжеская междоусобица? Тогда бояться следовало всем – и богатым, и бедным, знатным людям и нищете, женщинам и детям, поскольку князья с войском вели себя на захваченных землях жестоко, нещадно убивая их, чтобы ослабить соперника.

Навстречу попалась телега, на которой сидела семья – муж, жена и пятеро детей. Беглецы успели захватить скромные пожитки, два небольших узла.

Купец Нифонт спрыгнул с телеги и поднял руку.

– Стой!

Ездовой натянул вожжи.

– Почто дымы? Пожар?

– Хуже! Бунт!

Нифонт удивился, но Илья что-то похожее и ожидал услышать.

– Кто и против кого бунтует? – продолжал спрашивать Нифонт.

– Понять не могу. Богатые на богатых идут, бедные на бедных. Вроде как из-за веры все. Одну-то церковь сожгли еще вчера вечером. Мы утром еле через городские ворота вырвались.

– Но, милая! – крикнул мужик на телеге, и лошадь тронулась, увозя семью.

Нифонт стоял в задумчивости. Везти товар в Суздаль – рискованно, но и не ехать невозможно, у купца там дом, семья. Илья тоже волновался за Марью. Какое-то время они оба напряженно всматривались, словно отсюда можно было что-то рассмотреть, кроме дымов, потом купец повернулся к Илье:

– Что делать, как мыслишь?

– К городу подъехать, телеги с товаром спрятать в укромном месте, а самим в город идти.

– Сам такожды думаю. Да ты веры-то какой? – Купец смотрел на Илью подозрительно.

– Старой, дедовой, распятому богу не поклоняюсь. Макошь да Перун мои боги.

– Язычник, стало быть! – Нифонт поглубже запрятал за вырез ворота цепочку с крестиком, на котором было распятие.

– При чем здесь вера, Нифонт? До этого жили мы мирно. Кому какое дело, каким богам ты поклоняешься?

– А, не скажи!

Нифонт хотел пуститься в спор, но потом посмотрел на меч Ильи и решил промолчать – расклад сил был не в его пользу. Тем более что Нифонт не знал, чья сторона в городе одолевает. И подводы побоялся при Илье прятать.