Услышав эти слова, маленький Райли радостно просиял, ожидая, что за ними непременно последует сказка. И его невинное воркование спасло ему жизнь: обнаружив, что малыш и в самом деле принимает его за волшебного сказочника, убийца решил не приканчивать его, по крайней мере до тех пор, пока не управится с основной работой.
Когда Гаррик вернулся от силы минутой позже с ножом, испачканным в крови, малыш Райли все еще радостно ждал чудесной истории на ночь и встретил его широкой улыбкой во все свои молочные зубки.
– Сказку, волшебный человек, – потребовал трехлетний кроха. – Расскажи сказку.
Гаррик вздохнул, покачал головой и сморгнул при нежданном появлении странной мысли, которая вдруг пришла ему в голову. После краткого колебания он подхватил мальчика, сунул его под свой плащ и исчез за тем же самым окном, через которое явился.
И теперь внутри червоточины Райли закричал бы в голос, если бы мог.
«Гаррик убил моих родителей и похитил меня, – осознал он, уже зная, что это правда. – А ведь все эти годы он клялся мне, что спас меня от шайки уличных людоедов в трущобах Бетнал-Грин. Но это он, он сам сделал меня сиротой».
Райли несколько раз повторил эти слова про себя, чтобы они как следует отпечатались в его сознании – на случай, если он вдруг забудет, когда придет в себя.
«Гаррик убил моих родителей. Гаррик убил моих родителей».
Райли не хотел забывать. Он знал, что память поможет ему сохранять решимость.
«Настанет день, когда я разберусь с Гарриком по справедливости. Или погибну сам».
Путешествие по червоточине постепенно подходило к концу, и пространство-время рассеялось вокруг них, как туманные обрывки глубокого, яркого сна. Райли и Шеврон Савано пришли в себя в подвале в викторианском Лондоне и теперь улыбались во весь рот, охваченные небывалым состоянием, которое Чарльз Смарт называл «нирваной».
– Гаррик расправился со всей моей семьей, кроме брата Тома, – сказал Райли. – Я и правда круглый сирота.
Шеви обхватила мальчика за плечи:
– Эй, я тоже. Двое сирот вместе против всего мира.
– А мой отец был полицейским, совсем как вы.
– Как я?
– Он был агентом ФБР. Он показывал мне свой блестящий значок и свой пульт.
– Знаешь, каким-то образом я тоже это видела, – сказала Шеви. – Твой папа был федералом. Как такое может быть?
«Это очень важная деталь, – решила она. – Надо будет непременно вернуться к ней, когда в голове немного прояснится».
– Он охранял какого-то человека, который носил кольцо с подковой, – продолжал Райли.
– Кольцо с подковой, – повторила Шеви полусонным голосом, как пациент, приходящий в себя после наркоза. «И ни один из нас не стал обезьяной», – довольно подумала она.
Подвал оказался таким же, каким он будет и через сто лет, разве что стенам не хватало штукатурки, и пол стал земляным; несколько кирпичных столбов поддерживали жилые помещения наверху.
Шеви топнула ногой, и пол отозвался вибрирующим гулом.
– Металлическая плита. Нужна, чтобы приземлиться единым целым. Эта плита специально устроена как ориентир для червоточины, вроде громоотвода.
– Предлагаю убрать ее, – объявил Райли, поднимая руку, словно на голосовании в Палате Общин. – Тогда, если Гаррик сунется за нами, может оказаться, что у него руки растут прямиком из задницы.
Шеви с трудом пыталась привести свои мысли в порядок, и шуточки Райли не слишком помогали делу.
– Прекрати нести чушь, – сказала она, глупо хихикая. – Для начала надо убедиться, что у нас у самих все на месте. И давай поразмыслим трезво.
– А я и есть трезвый. Вы же совсем не позволяете мне пить, даже пива.
Шеви сошла с плиты.
– Нужно убираться отсюда. Сделать так, чтобы расстояние между нами и Гарриком оказалось как можно больше. И мне нужно раздобыть оружие. Ты никого не знаешь? Ну, начет ружья какого-нибудь… пиф-паф?
– Паф, – заторможенно повторил Райли. – Пиф-паф.
Шеви потянула Райли с закопанной в землю плиты и заметила висящий в воздухе сияющий диск, похожий на вращающийся серебряный доллар.
– Серебряный доллар, – сказала она тоном светской беседы, указывая на тающую червоточину.
Райли кивнул.
– Люди с мешками, – сказал он тем же тоном, указывая на двух мужчин, которые неслышно спустились в подвал и теперь крались по земляному полу, держа наготове два раскрытых мешка из-под муки.
