Райли не нравилась идея загнать себя в еще более тесный угол, но, чтобы выбраться отсюда, другого пути не было.

Шорох волочащегося по доскам тела послышался совсем рядом. Снова тяжелый стук по лестнице. Шеви чуть скосила глаза, и ей померещилась скребущая по полу рука.

– Райли! Тебе от меня не уйти.

Райли забрался в аппарат и уселся на скамейку, обхватив колени руками.

Птичка наконец полностью оперилась, и в пузыре появилась надпись: «Я СОВСЕМ СОГРЕЛАСЬ».

На этом птичка исчезла, и на экране замелькали строки загружающегося меню.

– Да, да, какие у меня опции? – нетерпеливо крикнула Шеви, как будто древний компьютер мог работать быстрее.

Опций было всего две: «ПРОВЕРКА СИСТЕМЫ» или «АКТИВАЦИЯ ЧЕРВОТОЧИНЫ».

Она выбрала «Активацию червоточины», и после нескольких жутких секунд, когда ничего не происходило, внутри аппарата вспыхнуло знакомое оранжевое свечение.

– Нет! – рявкнул голос с лестницы. – Я запрещаю!

Два выстрела взорвали бетонный пол фонтаном острых осколков.

«Я почти на мушке», – подумала Шеви, только сейчас осознав, что ей придется пробежать под пулями, чтобы самой добраться до аппарата. Еще пара секунд – и Гаррик уже не промахнется.

Шеви торопливо выдернула из гнезда пульт, и на экране снова появилась знакомая птичка, которая повела обратный отсчет. Тридцать секунд. У Шеви оставалось полминуты, чтобы попасть в прошлое.

«Тридцать секунд. Некогда раздумывать».

– Беги! – крикнул ей Райли изнутри оранжевого облака. – Беги же!

И Шеви рванулась к аппарату, преодолев последние метры стремительным броском и влетев в открытый люк почти плашмя. Она сразу же заметила, до чего внутри холодно. Как в морозильнике. Дыхание вырывалось у нее изо рта облачками пара, тут же застывая ледяными кристалликами. Волосы и брови Райли покрывал иней.

– Когда мы отправимся? – спросил он. – Почему мы еще здесь?

Шеви не ответила, обернувшись к отверстию люка. Сквозь оранжевый свет был виден Гаррик, который целеустремленно сползал по ступенькам, как зомби, отказывающийся смириться со смертью.

– Что за адова машина! – воскликнул Райли, хлопнув рукой по скамейке. – Уноси же нас отсюда!

Гаррик все полз, приподняв голову и не сводя остановившегося взгляда с аппарата. Глубоко запавшие глаза на высохшем, как у скелета, бледном лице излучали лютую злобу.

Шеви вскочила на ноги и завопила во всю силу своих легких:

– Виктория, вставайте! Вставайте и бегите!

Гаррик поднял пистолет, но тут же передумал стрелять, опасаясь повредить аппарат. И снова неотвратимо пополз вперед.

Аппарат низко загудел, затем издал серию ухающих и свистящих звуков, вслед за которыми на корпусе загорелись огоньки.

Шеви вдруг вспомнилось кое-что из лекции Оранжа о путешествиях по времени. «Испытания прошли вполне успешно, – сказал он. – Изредка возникали кое-какие аберрации, обычно во время обратной переброски, но они составляли менее одного процента, то есть в плане статистики были вполне приемлемы».

«О боже, – подумала она. – А ведь мы не принимали никаких бисфосфонатов. Сказать по правде, я даже не знаю, что это такое. Мы запросто можем прибыть в пункт назначения с обезьяньими конечностями или головами динозавров».

Но Райли она ничего не сказала, потому что ее голос растворился в оранжевом свечении. И она не коснулась ободряющим жестом его плеча, потому что ее рука тоже исчезла, рассыпавшись в пыль, словно была сделана из песка.

«Я лишь пыль на ветру», – подумала она.

«Я тоже», – отозвался в ее сознании голос Райли.

Последним исчезло зрение, так что под конец собственной дематериализации они успели увидеть Гаррика, который добрался наконец до порожка люка и рывком подтянул свое тело внутрь аппарата.

«Он своего добился, – подумала Шеви. Мы так и не избавились от Альберта Гаррика».

Ей хотелось закрыть глаза и склонить голову, вот только ни головы, ни глаз у нее уже не было.

Улица Полумесяца. Лондон. 1898