Свора бросается разом со всех сторон. Рвет, кусает, царапает. Ашам чувствует не боль, но глухую досаду от столь бесславной неудачи пред лицом столь позорных тварей. Нет, без боя она не сдастся.
Ашам сражается.
Убивает вторую тварь, потом третью, но их слишком много, действуют слаженно, она чувствует их гнилостное дыхание, падает, сворачивается клубком, твари хотят перекусить ей шею, в ужасе Ашам выгибается, а те, словно только этого и ждали, утыкают рыла ей в живот, она готовится к смерти, но тут раздается рев стократ мощнее воя пожирающей ее нечисти.
Воздух мгновенно светлеет, затем снова полнится трепетом. Белое облако зависает над Ашам, перепрыгивает ее, обходит; рявкает на тварей, рвется в бой, и те, хихикая, бросаются врассыпную. Вот и последняя скрылась в траве. Ашам жива.
Регот стихает.
Тихое сопенье.
Ашам распрямляется.
На земле две убитые ею твари. И еще одна с почти оторванной головой.
Подле нее знакомый силуэт.
Пес Авеля. Вся морда в крови.
Ашам протягивает к нему дрожащую руку.
Пес подбегает и слизывает кровь с ее ладони. Потом отходит.
Опираясь на копье, Ашам встает.
Пес бежит через опушку, временами проверяя, следует ли за ним Ашам.
Идут еле-еле. Путь, на который нужно всего-то полдня, преодолевают за двое суток. Нестерпимая жажда; Ашам то и дело останавливается, чтобы поправить повязку. Маленькие раны уже затянулись корочкой, другие саднят, но подсохли.
Тревожит порез на ноге. Рана сочится кровью и зловонным зеленоватым гноем. Боль укоренилась и, согласуясь с биением сердца, аукается в кости. Бедро горит огнем, отек захватил колено, каждый шаг – подвиг.
Пес чувствует, что ей неможется. Показывая путь, убегает вперед, но не слишком далеко, дабы, если что, поспеть на помощь. Он тоже прихрамывает – видно, твари и его покусали. Ашам хочет посочувствовать – ведь это из-за нее ему досталось. Просит ее извинить.
Пес не выказывает нетерпения. Он будто не ведает усталости и караулит, когда Ашам спит.
На второй день они выходят к долине – копии родных краев Ашам, только меньше и суше.
Завораживающая картина.
Тьма-тьмущая глиняных домов, через равные промежутки рассеченная дорогами, чтобы можно было ходить.
Сотням людей.
Пес гавкает и припускает с горы.
Склон крут и каменист. У Ашам кружится голова. Едва ступит на покалеченную ногу, боль простреливает от промежности до груди. Приходится ползти на четвереньках, в кровь обдирая ладони.
Пес знает дорогу. Без него Ашам вмиг заплутала бы в лабиринте зданий, скромных и роскошных. Постройки подобны своим обитателям, которые молоды и стары, толсты и худы, облачены в одежды молочно-белые, угольно-черные и всех промежуточных оттенков.
Отклик на появление Ашам единообразен: побросав дела, все на нее таращатся. Да уж, зрелище: грязная и чуть живая. Она хромает, а толпа движется следом, и недоверчивый шепоток собирается в бурю грозного ропота.
Один человек заступает Ашам дорогу:
– Кто ты?
– Меня зовут Ашам.
Подходят еще мужчины, у каждого костяное копье. Из-за древка их копья длиннее, чем копье Ашам.
– Какое преступление ты совершила? – спрашивает человек.
– Никакого.
– Тогда почему ты здесь?
– Я не знаю, где я, – отвечает Ашам.
Толпа ропщет.
– Ты в городе Енох, – говорит человек.
– Что такое город?
Смех. Нога Ашам пульсирует болью. Горло спеклось. Нельзя так долго не пить.
– На меня напали твари, – говорит Ашам. – Пес меня отбил и привел сюда.
