Вторая хижина не удивляет. Ашам ее предчувствовала. В строительстве Каин заметно понаторел: три толстые стены, травяной тюфяк, штабель заготовленных кирпичей.
Много звериных костей, превращенных в непонятные инструменты. Ашам берет грозно заточенную кость длиной со свою руку и продолжает путь.
Третья и четвертая хижины еще искуснее и просторнее. Пятая – вообще нечто: не просто дом, но скопище построек вокруг одной главной.
Любопытно, что в строениях поменьше заметны уже знакомые следы обитания – шелуха злаков, костяные инструменты, зола, – но в главном здании нет ничего, кроме высокого, идеально гладкого глиняного столба.
Здесь случилось что-то важное. Совсем не в духе Каина выстроить нечто бесполезное.
И потом сбежать.
Стало быть, он знает, что Ашам идет следом.
Вечером она сидит у костра, в горсти ягоды. В лугах она опять на подножном корму.
Однако ужасно хочется мяса, и это ее пугает.
Ашам оборачивается и вдруг подле себя видит оковалок. Надо же.
Не мешкая, вгрызается в него. Что интересно, потрясающе свежее, невообразимо вкусное мясо не кончается – съеденные края тотчас вновь обрастают плотью. Вот-вот лопнет живот, но остановиться невозможно. Ашам замирает, лишь услышав, как кто-то окликает ее по имени. Поднимает взгляд и понимает, что в руках у нее не оковалок, а чья-то нога.
Она грызет ляжку Каина, криво приделанную к туловищу.
Взгляд брата ласков.
Ашам пробуждается. Подбородок и рот мокры. В яремной ямке засохшая лужица слюны.
Однажды вечером она чувствует, что бедру стало влажно. Ну вот, порезалась и даже не заметила. Ощупала – а рана-то глубокая, пульсирует кровью. Вон на траве длинный след из кровавых капель. От грязного покрывала Ашам отрывает лоскут и перевязывает рану.
Ткань быстро пропитывается кровью. Морщась от боли, Ашам присаживается на опушке, чтобы поправить повязку. Туго ее затягивает, хочет встать, но замирает.
Тут кто-то есть.
Шевелится в траве. Ашам кричит и бросает камень. Шевеленье прекращается.
Слышно тихое рычанье. Ему вторит другое.
Тишина.
Вновь зашевелились.
Ашам опять бросает камень. Трава колышется. Не испугались. Она промазала, а значит, не опасна.
Ашам встает. В одной руке заточенная кость-копье, другая зажимает рану.
Ждет.
Высунулись черные рыльца. Жадно принюхались.
Круглые морды в желтых пятнах. Вываленные языки. Идиотские ухмылки.
Сколько их? Четыре, пять, шесть, семь. Тощие, запаршивевшие. Ростом ей по пояс. Если б из-за ноги не скрючилась, высилась бы над ними великаншей.
Самый крупный вскинул рыло и заржал.
От бесовского смеха мороз по коже.
Теперь и вся свора зашлась в безумном реготе.
На пробу одна тварь атакует со спины. Ашам бьет копьем, но сильно промахивается. Хихикая, тварь ныряет в траву.
Остальные регочут.
Забавляются.
Будто говорят друг другу:
Атаку сбоку Ашам отражает ударом плашмя. Взвизгнув, тварь отскакивает, но тотчас кидаются две другие. Одна нацелилась в ногу, вторая – в горло.
Ашам вопит и тычет копьем. Одна тварь повержена. Из распоротого брюха вывалилась требуха, тварь скулит и сучит ногами, пытаясь уползти.
Ашам падает на колени и копьем пронзает ей горло, заставляя навеки умолкнуть.
Выдергивает копье и встает. Руки ее в крови.
Вожак рычит.
Похоже, недооценили.
