– Статни бэспэчност. Чехословацкая госбезопасность. После революции многие ушли. Да, там были гады, конечно. Но кое-кому мы сказали: оставайся. У них опыт, знания.
– И как тебе с ними работается?
Ян пожал плечами:
– Полицейский – рука закона. Раньше были плохие законы, поэтому… – Он изобразил оплеуху. – Теперь хорошие. Все в порядке. Вот, пришли.
По зернистой черно-белой фотографии путеводителя Джейкоб узнал очертания Староновой синагоги. В жизни ее нижняя половина была пергаментного цвета, а верхняя выложена из бурого ноздреватого кирпича, отчего казалось, будто на стене запеклись кровавые потеки оранжевой черепицы. Десять ступеней вели вниз, в мощеный двор с водостоком; в стене виднелась железная дверь. Служебный вход.
Неподалеку от него стояли мусорные баки. Мутное окно-розетка позволяло оценить толщину мощных стен.
Железные перекладины вели к деревянной дверце на высоте третьего этажа.
Всё в следах густой копоти, здание просело, но словно парило над землей, теряя четкость очертаний.
– Ты идешь? – Ян задержался на середине лестницы.
– Да. Иду. – Джейкоб шагнул следом.
– Голова была здесь, – показал Ян, на корточки присев у водостока. Затем перевел палец на два фута левее: – Тут рвота.
Он встал, потянулся и закашлялся.
– Я все не понимал. Крови нет, значит, ее смыли в водосток. Но голову и рвоту оставили.
– Мой случай. Я решил, что убийство произошло в другом месте.
Ян помотал головой:
– Девушка убегает, мужчина здесь. Приходит патрульный, тело тут. Убийца унес насильника и принес отрезанную голову обратно? Глупо. И мало времени. Куда ему идти? Я осматриваю окрестности. Крови нет. Оружия нет. Никто ничего не слышит. Никто ничего не видит.
М-да, подумал Джейкоб, мои версии потихоньку сдуваются. А мечталось найти совпадения.
– Центр города, и ни одного свидетеля?
– В такое время здесь тихо. – Ян показал на роскошные дома Парижской улицы: – В этих квартирах окна спален смотрят во двор. У ювелирного магазина камера, но не тот ракурс. Сюда не видит.
Джейкоб перевел взгляд на деревянную дверку.
– Она была открыта, – сказал Ян.
– Та дверь?
– Да.
На мгновенье Джейкоб ослеп. Когда зрение вернулось, он увидел встревоженного Яна:
– Джейкоб, ты о’кей?
– Нормально. – Джейкоб сглотнул и улыбнулся. – Смена поясов.
Он снова посмотрел на дверку. На такой высоте она бессмысленна. Будто ребенок нашалил – спер кальку и подрисовал дверь, а строители бездумно воплотили чертеж, проморгав несуразицу.
– Как думаешь, почему она открылась?
– Охранник сказал – ветер.
– Той ночью было ветрено?
Ян покачал головой – мол, кто его знает.
Город неохотно просыпался: подагрический скрип трамваев, шорох дворницких метел.
– А что девушка? Как она оказалась в синагоге?
– Она работает ночной уборщицей. Выносит мусор, сзади шум. Оборачивается – мужчина с ножом. Хватает ее, она дерется, хрясь, он выпускает, она убегает.
– Девушка видела, что с ним произошло?
– Паника, некогда смотреть.
– Но она смогла опознать голову.
– В больнице я показал ей фото. Крик, слезы.
– Она, конечно, отрицала свою причастность к убийству.
– Конечно.
– И ты поверил.
