Потом приступили уже к самой операции.
На родной белорусский берег переправляются танки и артиллерия вместе с саперами, брустверные терминаторы (саперы) начали сооружение вала Чингисхана. Вот, наверно, лет через сто историки будут спорить, кто соорудил данный вал. Может, это продолжение Змиевых валов?[252] Немцы пока молчат, и мы делаем вид, что не знаем о засаде, они привыкли за этот месяц громить атакующие группы РККА фланговыми ударами. Веломинометчики лейтенанта Арефьева поехали поближе к немцам, все-таки миномет, даже батальонный, это не гаубица, у него начальная скорость, даже при наилучшем отклонении и вышибном заряде, слабовата. А фашики, чую, скорей всего, и приготовили нам что-то типа клещей, пассатижей или плоскогубцев (ну любят они слесарные инструменты), а мы обманем их, постараемся соригинальничать, пусть они своими кусачками пустоту откусывают. Пустоте плевать на потуги гитлеровцев, ей не больно.
Саперы сперва натягивают маскировочную сеть и потом под ее прикрытием начинают работы по сооружению волшебного пьедестала, превращающего танковую стрельбу в стрельбу навесную. Работами руководит Полуэктов со Смирницким, сразу же создали два пункта корректировки огня и протянули телефонный провод к корректировщикам, на первом рулить будет сам Денис, на втором – старший сержант Бердзнишвили, то есть уже лейтенант Бердзнишвили.
Хельмута с его ребятами сняли с охраны объекта, нашему немцу поставлена задача разведки на северном направлении. Парни должны обследовать все на север от моста и по возможности найти переправу, тем более гитлеровцы как-то переправились, значит, переправа должна быть. Но, правда, она с таким же успехом может быть и к югу от нас. Все, Хельмут с бойцами-немцами в одеяниях фельджандармерии уехали на разведку и поиск переправы.
За это время саперы закончили волшебный труд, а Онищук с группой сходил в разведку, результаты разведки Петро согласно приказу сперва передал Денису, затем мне. Почему вначале Денису, наверно, спросите вы? Да потому, что Денис глава корректировки огня, и он сразу начал прикидывать квадраты и другие свои прибамбасы, ну, для верного расстрела гитлеровцев (углы и т. д.). Как рассказал Онищук, впереди нас ждало пять батарей 37-мм ПТО, три батареи 88-мм зениток, полсотни танков (сбродных, кроме собственно расово германских панцеров (разных номеров) еще и «Шкоды», и БТ, и Т-26, и даже 7ТР где-то отрыли), а еще три батареи крупнокалиберных гаубиц и много других ништяков. Ох, если бы все это захватить, да нет, сил маловато, как бы не превратиться в охотника, который медведя поймал, да весовые категории разные, ведмедь охотника тащит запросто, а наоборот – никак.
Проведя и закончив расчет, Денис собирает командиров орудий, танков, батальонных (и полковых) минометов и небельверферов. Да они уже было превратились в ненужные связки труб, как на станции нами были захвачены выстрелы к ним, так что получи, фашист, гранату, точней, реактивную мину. Кроме того, на станции была захвачена прямо на платформах шестиорудийная батарея легких полевых гаубиц[253] Вермахта и много боеприпасов к ним, особенно мы рады теперь дальнобойным ОФ снарядам 105-мм. Вдобавок к гаубицам немцы на станции подарили нам снова два флака двуствольных и один четырехствольный, так что еще и флаками покидаемся.
Самое вкусное в этих гаубицах (в 105-мм) то, что ее можно использовать и как пушку, то есть у нас теперь еще шесть пушко-гаубиц, так что трепещите, гитлеровцы.
Кстати, почему Гитлер, Геббельс, Геринг, Гиммлер, Гудериан, Горбачев, Гозман, как и говно, начинаются на «Г»? Простите, отвлекся, наболело.
Ну вот, время обеда. Цыбиков и его подчиненные разнесли обед, и бойцы начали трапезу, «после плотного обеда по закону Архимеда надо хорошо…» – повоевать!
Перед стрельбой все позиции тщательно политы водой, чуть ли не до грязи, легче воевать в грязи, чем погибнуть, так как клубы пыли могут выдать местоположение орудия. Тем более день на дворе, и клуб пыли буден виден издалека, потому и полили, воды не жалко, река рядом, течет почем зря.
Ну, все, для внезапного бегства мы готовы, часть боеприпасов ушла с конно-пешеходизированно-велосипой группой. Просто велосипеды, мы раздали всему батальону Колыванова, потому как старлей Колыванов чемпион Московской области по велоспорту, кому, как не ему, теперь командовать велобатальоном, пусть опыт свой чемпионский передает. Правда, пришлось не умеющих ездить на велосипеде из состава батальона обменять на велосипедистов из других подразделений. Даже сменили комроты-два Дьякова на комроты-один из ахундовцев, на лейтенанта Фролова. Вот батальон и укатил на великах, они теперь в авангарде конно-пешей группы.
Рядом с пушками (ну как рядом, метрах в 20–50) стоят грузовики, которые и поволокут нашу артиллерию. На случай внезапной атаки гаубицы переведем на прямую наводку, запасец бронебойных снарядов к гаубицам тоже оставили, танки отъедут с вала и добавят жару, тут еще флаки дадут прикурить, ну и косилки тоже дадут огня, да так, что мама не горюй, папа не волнуй (маму). Так что мы готовы и к атаке врага, правда, долго не сможем сдерживать напор, но первый порыв собьем. А пока флаки караулят небо, ведь нам же Кранке обещал «авиаподдержку» противника, вот флаки и ждут «милости с небес».
Все, пора, и даю согласно уговору зеленую ракету в небо. Это знак в основном Денису, чтобы он начал корректировку и вообще дал старт огню. Проходит минута, и чуть ли не все стволы, задранные в летнее белорусское небо, выпихивают с положенной каждому стволу скоростью разнообразные снаряды.
Конечно, среди снарядов преобладали осколочно-фугасные, возможно, кто-то из читателей, сидя в удобном кресле, скажет: «Кто ж использует танковые пушки как гаубицы, а «сорокапятка» никогда не позиционировалась как гаубица?» – и тому подобные умствования. Извините, господа знатоки, в реальном бою исходят не из того, что нужно, не из того, как нужно, и даже не из того, что полагается разработками всяких теоретиков типа Клаузевицев да прочих Дуэ. В реальном бою приходится исходить из того, что есть, раз не может 37-мм пак (противотанковая пушка-колотушка) пробить Т-34 и КВ, значит,
