Все бойцы начали аплодировать Христофору Николаевичу, и он смущаясь, но четким строевым шагом прошел к стулу и встал рядом.

– Генерал-майор РККА Баранов Сергей Васильевич, – тем же пафосным тоном говорю я, и Сергей Васильевич идет к Аллевердову. И генерал-майор Баранов тоже чеканит шаг и встает рядом с коллегой.

– Генерал-майор РККА Макаров Петр Григорьевич, – все так же, в тишине, звучит мой голос, и Петр Григорьевич, так же как и Аллавердов с Барановым, идет в центр поляны, освещенной восемью автомобильными фарами. Прибыловцы организовали освещение буквально за десять минут, сняли фары и аккумуляторы, провели провода, и «да будет свет». Генерал-майор Макаров встает слева от коллег.

– Командир сорок девятого стрелкового корпуса генерал-майор РККА Огурцов Сергей Яковлевич, – говорю я, и командир 49-го стрелкового корпуса идет так же молодцевато в центр.

– Бригадный комиссар Толкачев[106] Николай Иванович. – И Николая Ивановича двое санитаров из ведомства Калиткина выносят на носилках. Николай Иванович был ранен, потому пока сам ходить не может. Санитары усадили Толкачева посередине, на стул. Все присутствующие начинают аплодировать генералам, кого не сломил плен и неудачи начальной стадии войны.

Тут бы нам поставить пластинку с «Интернационалом», но, увы, патефона (или граммофона), как и пластинки, у нас нет. Потому я просто начинаю говорить:

– А теперь попрошу охрану привести на место позора бывших генералов, что предали Родину, присягу и партию.

Первым идет украинец Петр Онищук, он держит впереди саблю наголо и шагает не хуже какого-нибудь солдата из почетного караула, охраняющего Мавзолей Ленина. За Петрухой идет Трухин (сверкая фингалом), и по бокам его идут русский Листиков и немец Хельмут. Следующими идут калмык Церенов и узбек-танкист Вайдуллаев, между ними, уронив голову на грудь, идет Благовещенский. Третья шеренга состоит из русского Прибылова и белоруса Губаревича, между ними понуро топает Рихтер. В четвертой шеренге ступают армянин Саркисянц и азербайджанец Ахундов, между ними, скрывая взгляд, топает Закутный[107]. А замыкает процессию чукча Кузнецов. То есть эта многонациональная охрана генералов- предателей олицетворяет весь советский народ.

Вся колонна останавливается у места, приготовленного предателям, их сажают, и ребята застывают вокруг иуд, ах, да с шашками все, и у всех кобуры с пистолетами. Причем у всех исключительно ТТ, да предатели и не думают бежать, куда? Они, суки, жизнь любят больше Родины, им честь не нужна, совесть не нужна, главное – жить, сладко жрать и вкусно пить, а там плевать, хоть трава не расти. Как говаривал собрат этих иуд, некий Солженицын: «Сдохни ты сегодня, а я завтра», по этому принципу они и живут. Спросите, а почему Солженицын собрат? Вы читали «Архипелаг ГУлаг»? Там этот писака очень уж сочувственно говорит и о всяких Власовых и власовцах, и о локотянах, а палачом у этих локотян была знаменитая Тонька-пулеметчица.

– Товарищи, позвольте представить вам этих людей. Их вскормила наша Родина, они все имели служебные автомобили, вкусные пайки, дачи-квартиры, огромные зарплаты и многое другое. Но они решили плюнуть на все добро, что им сделала Родина и наш советский народ, и стать прислужниками палача советского народа, Гитлера. Итак: бывший генерал-майор Трухин, бывший начальник оперативного отдела штаба Северо-Западного фронта, этот гражданин, да какой он, к чертям собачьим, гражданин, это существо 27 июня перебежало к немцам, причем с собой принесло фашистам секретные документы Северо-Западного фронта. А чего это мы сидим, господин Трухин, встаньте, покажитесь народу.

И Трухин встал во весь свой немалый рост, и у него такой пустой взгляд, и в нем ни злости, ни гордости, ни чести; просто ничего нет.

– Бывший генерал-майор РККА, бывший командир двадцать первого стрелкового корпуса Закутный, бросив командование корпусом, перебежал к гитлеровцам. Ну что же вы, душенька Дмитрий Ефимович, так скромно сидите, встаньте, народ жаждет видеть вас, благодаря вам тысячи бойцов двадцать первого стрелкового корпуса погибли.

Закутный встал, и в его взгляде был только страх, видимо, он считал, что его мы сейчас линчуем. Обойдется, рояльная струна ждет его в Москве!

– Бывший командир бригады береговой обороны, бывший генерал-майор РККА Благовещенский, и вас я попрошу встать, раз уж выбрали стезю Иуды, дойдите ее до конца.

И этот встает, но глаза прячет, стоит как двоечник понурив голову.

– Ну и, наконец, бывший генерал-майор Красной Армии Рихтер. Давайте, давайте, Борис Стефанович, покажите свои бесстыжие глаза народу.

Рихтер[108] встает и обводит глазами всех, одергивает воротник кителя и говорит:

– А кто вы такие, чтобы устраивать тут этот фарс? Ваша группа – это недоразумение, это недоработка Вермахта, и в течение двух-трех дней большинство из вас будут мертвы, а некоторые, может, даже будут на моем месте. Так что посмотрим, хорошо смеется тот, кто смеется последним.

– У вас все, Борис Стефанович?

– Да не о чем мне с вами, с фанатиками иудо-большевистскими, говорить.

– Кто еще из вас, «господа», сказать что хочет?

Встает Трухин и несет труху, то есть пургу несет:

– Русские люди, а также люди других национальностей России, опомнитесь, доколе жидо-большевики будут угнетать нашу матушку Русь? Великая Германия несет вам только хорошее, свободу, землю. Вставайте под знамена Гитлера-освободителя, и вычистим Русь от жидовской и большевистской заразы!