– Один расширенный, а второй суженный.

– Точно. Совершеннолетие.

Яна не поняла, что у нее наконец прорезались крылья. Одно дело – читать, что взросление сопровождается неприятными ощущениями. Другое – испытывать на себе. Да и не видела она других в таком состоянии. Нархи-ро переносили это легче. Чесались с остервенением – да. Чуть не криком кричали, о кору терлись, обезболивающее пили, но сознания никто не терял, тем более – так.

Она же сейчас была абсолютно недееспособна.

Впрочем, Караш и Шетаран – тоже.

Лойрио Эрен посмотрел на все это дело и приказал вызвать лекаря. Мужчины скрипнули зубами, но повиновались – раны были нехорошими. Шетарану грозило остаться хромым, а Караш вполне мог получить серьезное воспаление. Зубы Ааша, как и все волки, чистить не умела и другим не давалась.

Даже Яне.

Выйдя из управы, Аэлена развернулась к Гарту. Несколько секунд молча смотрела на деверя, а потом засветила ему такую пощечину, что у аристократа зубы лязгнули.

Развернулась и пошла. Все крики вроде: «Как ты мог?!», «Она же твоя невеста!», «Это предательство!!!»… Это все театральщина, и дурная. А истинное презрение не требует ни слов, ни жестов. Аэлена и без пощечины обошлась бы, но нечего было ее хватать. Вдруг она бы успела глаза наглому женишку выцарапать?

Несколько секунд Гарт ошеломленно стоял, а потом кинулся за ней:

– Аэла, стой!

Вот уж чего художница не собиралась делать, так это останавливаться. Ей еще надо подругу выручить, а для этого… Так, а что надо сделать для этого?

Вернуться домой. Забрать Медведя.

Найти Рошера.

Составить план.

Ааша их сама найдет, она неглупая, поймет куда идти. Не обидят ли ее? Ага, как же! Много нашлось обидчиков на нежную хрупкую волчишку с метр в холке.

Освободить Яну и помочь уехать из Далинара.

А для начала – убраться подальше от управы, потому что сейчас их просто выгнали, а потом могут вспомнить об удачном пинке (жаль, всего один получился) и заставить ответить за него.

За себя Аэлена не боялась, ей было куда уходить. Любое государство, любая точка мира. Талант и руки пока при ней, а больше и не надо. Захочет ли Алинар последовать за ней? Если нет – пусть остается с братом. Поделом будет. А она заберет детей и уедет. Релиш сделал ей королевский подарок, она не будет бедствовать. А Аира все равно останется трайши…

– Ты не понимаешь!

Гарт попробовал догнать, схватить за руку… Зря. Аэлена даже разговаривать с ним не собиралась. Когда-то, еще в детстве, Рошер показал ей, как надо избавляться от захвата. Просто резко тряхнуть рукой.

Обычно, когда человека хватают за кисть руки, он пытается освободиться, выкручивая руку от себя – и зря. Там-то захват в четыре пальца. А ей нужно было крутануть кистью к себе. С какой бы силой тебя ни держали, преодолеть сопротивление одного пальца намного легче.

Рука Гарта слетела с запястья.

– И не смей ко мне прикасаться.

– Мы не можем ничего сделать! Пойми!

– Она – твоя невеста.

Гарт отвел глаза:

– Я надеялся, что это поможет. Но рисковать вами я не могу и не хочу.

– Нами?

– Ты, Алинар, дети…

– Дело, деньги…

– Если мы сейчас поссоримся с Ландаром, придется уехать из страны.

– Не переломимся, – огрызнулась Аэлена.

– Ты сейчас говоришь не думая. Но рассуди сама – стоит ли ввязываться в авантюру без надежды на успех? Он бы крикнул страже – и нас болтами нашпиговали. Помочь мы не помогли бы, а навредить себе – запросто.

– Можешь не продолжать, мне все ясно. Своя шкура ближе к телу, правда?