– Да, архиепископ Карсли и его служительница, сестра Тимбл.

Эндрю Дерриман поразмыслил еще пару секунд. Затем он, казалось, решился.

– В объяснении вам личных обстоятельств этого человека, должно быть, не окажется никакого вреда. В конце концов, вы можете натолкнуться на других, кого вы узнаете или, по крайней мере, о ком слышали, а они – кто знает? – могут быть вовлечены в дела, которые привлекли, по словам архиепископа, «темный жестокий легион». Кто может доподлинно знать?

Дерриман подался ближе к Эшу, и его слова было трудно разобрать из-за гула других разговоров в большом зале.

– Когда Карсли был просто епископом, его епархия находилась в лондонском Ист-Энде. Священникам, знавшим его тогда и работавшим вместе с ним в бедных районах, было известно, что он совращает детей обоих полов. Карсли внушал детям, что говорить о произошедшем между ними было бы смертным грехом и что если они так поступят, то их души будут ввергнуты в огненные глубины ада. Он отправился в паломничество в Лурд со многими больными детьми. Карсли был ученым и уважаемым членом священства, и другие священники опасались его разоблачить. Тем не менее, время от времени кто-нибудь из священников пытался его осудить, а Церковь, опасаясь еще более дурной славы, либо переводила их в другие приходы, либо отправляла за рубеж на миссионерскую работу.

Дерриман устало покачал головой, словно эта проблема обременяла его собственные плечи.

– Возможно, вы помните скандал в Римско-католической церкви в 1990-х годах, когда была обнародована переписка между американскими епископами и будущим понтификом. Епископы осудили американского священника, который якобы совратил две сотни глухих детей. В то время дисциплинарный отдел в Риме, Конгрегацию доктрины веры, возглавлял кардинал Ратцингер, впоследствии возведенный в Папы. Как кардинал, он не смог ответить американскому высшему духовенству. В конце концов, обвиняемый священник, отец Лоренс Мерфи, умер от естественных причин, и самому делу тоже было дозволено умереть.

Эш не собирался перебивать Дерримана, но его сообразительность значительно опережала изложение генерального менеджера.

– Вы хотите сказать, что Карсли, который в конце концов был возведен в сан архиепископа, был педофилом, и поэтому они послали его сюда, чтобы избежать дальнейшего скандала.

– Боюсь, что так. Такое громкое дело, видите ли. То, что он был архиепископом, а не просто священником, было гораздо, гораздо более разрушительным. Это было до того, как проблемы педофилии в Церкви получили печальную известность. Карсли поместили сюда, чтобы навсегда скрыть его проступки. И это сработало – он замурован.

– Не понимаю, почему с ним эта монахиня. Сестра Тимбл?

Дерриман пожал узкими плечами.

– Она служила ему в его приходе, когда он был просто священником, а затем последовала за ним, когда его повысили. Она преданна ему, пусть даже он извращенец. Я думаю, ее призвание в том, чтобы вернуть его к Богу и заставить покаяться его в своих грехах. Кроме того, архиепископ Карсли отказывался переехать в Комрек без нее. Она давно стала его верной служительницей и остается таковой.

– Звучит жутковато.

Генеральный менеджер кивнул.

– Да, полагаю, так и есть. Но это действует.

Эш посмотрел на экс-архиепископа, который важно шествовал по длинному мраморному залу, шагая напрямик через группы других гостей и на ходу благословляя их властным крестным знамением. Сестра Тимбл следовала чуть позади, она почти бежала, чтобы не отстать от того, кто для нее, очевидно, являлся божеством во плоти.

Эш вопросительно посмотрел на Дерримана.

– Вы не думаете?..

Сутулый генеральный менеджер словно бы читал его мысли.

– Что она посвящает все свое тело лишенному сана архиепископу, лишь бы он был спокоен? Или, может, следует сказать «сыт»?

– Ну… – договаривать Эш не стал.

– Нет. Наше непререкаемое условие приема его в Комрек состояло в его химической кастрации, чтобы избежать дальнейших проблем сексуального характера. Хотя он отдает предпочтение очень молодым, кто знает, к какой замене он мог бы прибегнуть, оказавшись здесь? Сестра Тимбл выступает здесь и его прислужницей, и медсестрой, выдающей ему лекарства.

Эш открыл было рот, но обнаружил, что сказать ему нечего. Он был слишком ошеломлен. И чувствовал жалость к монахине. Что такое она сделала, чтобы оказаться в заточении, помимо того, что была слишком верна себе же во вред?

– Когда архиепископ прибыл, – продолжал Дерриман, не обращая внимания на удивленное выражение на лице у охотника за привидениями, – ему был предоставлен выбор из двух способов, чтобы умерить чрезмерную возбудимость и навязчивые сексуальные фантазии. Третий метод, полное удаление яичек, в качестве выбора даже не предлагался. Мы здесь, в Комреке, не варвары. Первое предложение состояло в том, чтобы он два раза в день принимал таблетки под названием андрокур, антилибидинальный препарат, который противостоит действию тестостерона, не препятствуя его производству. Вторым