Оба они были выше меня чуть ли не вдвое. Эти бессердечные люди сейчас потащат меня обратно в тюрьму.

— Миледи, — раздался рокочущий, отнюдь не страдающий избытком уважения ко мне голос одного из хранителей.

— Отпустите.

Слово прозвучало жалко, неуверенно и едва слышно. Я с жадностью хватала ртом воздух, как едва не утонувший человек.

— Мне надо всего несколько минут. Пожалуйста…

Но я не была их госпожой. Хранители не ответили мне и не ответят.

— Вы слышали, что вам приказала моя невеста? — послышался голос.

Произнесено это было с твердостью, внутренней силой и прямо-таки королевской величественностью. Мейвен.

— Оставьте ее в покое.

Когда принц появился на балконе, я невольно почувствовала огромное облегчение. Хранители тотчас же встали по стойке смирно и покорно склонили головы.

Тот, кто держал меня за руку, ослабил хватку и произнес:

— Нам велено следить, чтобы леди Титанос придерживалась распорядка дня. Это приказ, сэр.

— В таком случае я меняю данный вам приказ, — холодно возразил ему Мейвен. — Я сам проведу леди Марину обратно к месту ее занятий.

— Слушаюсь, сэр, — одновременно ответили ему хранители, не осмелившись ослушаться принца.

Когда они удалились, грузно ступая и оставляя мокрые следы от дождевых капель, падающих с их огненных плащей, я смогла перевести дух. Я даже не заметила, как дрожат мои руки. Мне пришлось крепко-крепко сжать пальцы в кулаки, чтобы скрыть это обстоятельство. Но Мейвен из вежливости сделал вид, что ничего не заметил.

— У нас и внутри можно принять душ, — произнес он.

Я вытерла руками глаза, хотя капли дождя уже замаскировали от посторонних мои слезы. Впрочем, еще оставался шмыгающий нос и темные следы поплывшей косметики. Хорошо еще, что серебряная мазь не потекла. Она оказалась куда более стойкой, чем ее хозяйка.

— Первый осенний дождь, — стараясь сохранять невозмутимость, произнесла я. — Хотела на него посмотреть.

— Ага…

Мейвен подошел и встал рядом. Я отвернулась, желая еще некоторое время держаться в тени. Пусть не видит моего лица.

— Теперь я тебя понимаю.

Серьезно? Принц! Как ты можешь знать, что значит быть лишенной всего, что ты прежде любила? Как ты можешь знать, что значит быть насильно превращенной в другую личность? Мне придется лгать каждый день до конца жизни. А еще я только что узнала, что со мной все очень и очень непросто…

У меня не было сил мириться с его всезнающей улыбкой.

— Перестань притворяться, что понимаешь меня и знаешь, что я чувствую.

Выражение его лица сразу же сделалось кислым, а уголки губ опустились в мрачной гримасе.

— Думаешь, я не понимаю, как тяжело жить здесь… среди этих людей?

Мейвен поспешно оглянулся, словно боялся, что его могут подслушать. Никто его не слышал за исключением, конечно, дождя и грома.

— Я не могу говорить то, что думаю, и делать то, что мне хочется. Когда рядом мама, мне вообще приходится стараться не думать. А мой брат…

— Что твой брат?

Слова как будто застряли у него во рту. Мейвен не хотел их произносить, но они сами по себе вырвались на волю.

— Он сильный, талантливый, могущественный, а я — его тень… тень пламени.

Молодой человек тяжело дышал. Воздух вокруг него стал неестественно горячим.

— Извини, — добавил он, отступая.

Воздух сразу же начал остывать. Прямо у меня на глазах Мейвен вновь превращался в изысканного принца, как будто созданного для банкетов и ношения военной формы.

— Не следовало этого говорить.

— Ничего, — слабым голосом произнесла я. — Я рада, что кто-то еще разделяет мое отношение к этому дворцу.

— Тебе следует кое-что знать о нас, серебряных. Мы всегда одиноки, а тут и тут, — поочередно касаясь головы и области, где у него находилось сердце, заявил Мейвен, — нас грызет пустота… Тебе от этого станет легче?

Над головой сверкнула молния, озарив его голубые глаза. Мне показалось, что они светятся внутренним светом.

— Все это глупости, — сказала я в ответ.

Принц невесело рассмеялся.