— Но ведь вы именно это собираетесь делать?
Нечто похожее на гнев сверкнуло в его глазах.
— Руки королевы не настолько длинны, как вам кажется… Как она хочет, чтобы вы думали… Я хочу разобраться в природе вашего феномена, что полностью совпадает с вашими собственными желаниями. Я прав?
Страх в моей душе сменился любопытством.
— Да.
— Я так и думал, — сказал преподаватель, улыбаясь из-за стопки книг. — Но кроме этого, мне, боюсь, придется подготавливать вас ко дню, когда придет пора…
Я потупилась, вспоминая, что мне говорил Кол в тронном зале…
Она станет их чемпионкой, их представительницей. Красные будут восторгаться ею…
— Меня хотят каким-то образом использовать для того, чтобы не допустить мятежа.
— Да. Мой племянник и королева считают, что, если вас подготовить должным образом, такое вполне возможно.
В каждом произнесенном им слове звучала горечь.
— Это все глупости. Я ничего не смогу поделать, и тогда… — Мой голос дрогнул.
И тогда они меня убьют.
Джулиан догадался о моих скрытых опасениях.
— Вы ошибаетесь, Мара. Пока что вы не понимаете природы вашей силы и не можете ею управлять, но… — Преподаватель завел руки себе за спину и крепко их сжал. — «Алую стражу» воспринимают далеко не все. Они слишком радикальны для большинства красных. А вот вы — совсем другое дело, вы вполне контролируемы и близки к народу. Простые люди будут вам доверять. Вы способны, если правильно вас использовать, погасить костер надвигающейся революции несколькими улыбками и правильно составленными речами. Вы будете обращаться к красным и рассказывать им, какой справедливый и великодушный король ими правит, насколько благородны и возвышенны серебряные. Вы сумеете уговорить ваших соотечественников вновь добровольно надеть на себя цепи. Если повезет, вы сможете переубедить даже сомневающихся серебряных, тех, кто не доверяет королю.
К моему удивлению, Джулиан не казался особенно воодушевлен излагаемым им планом. Без электрического жужжания камер наблюдения я забылась и недоверчиво рассмеялась.
— И вам это не нравится? Вы серебряный и должны ненавидеть «Алую стражу» и меня.
— Считать всех серебряных жестокими столь же ошибочно, как считать всех красных ничтожными, — посуровев, произнес Джулиан. — То, как серебряные поступают с красными, противоречит основам гуманизма. Они подавляют вас, заключив в бесконечном цикле бедности и смерти, оправдывая это тем, что вы — другие. Это в корне несправедливо. Любой, кто изучал историю, знает, что ничем хорошим это не закончится.
— Но мы на самом деле другие. — Один день, прожитый в их мире, полностью убедил меня в этом. — Мы не равны.
Джулиан ссутулился и устремил на меня уставшие глаза.
— Я вижу перед собой живое опровержение ваших же слов.
Вы видите недоразумение природы, Джулиан.
— Позвольте мне переубедить вас, Мара.
— А это что-нибудь даст? Ничего вообще не изменится.
Джулиан сердито вздохнул и провел рукой по редеющим каштановым волосам.
— Столетиями серебряные расхаживали по земле, словно живые боги, а красные ползали муравьями у их ног… до недавнего времени. Если это не перемены, тогда я понятия не имею, что такое перемены.
Он сможет помочь мне выжить, даже более того, он поможет мне жить.
— И что мы будем делать?
Дни вошли в наезженную колею, обрели свой ритм в рамках никогда не меняющегося расписания. Утром — протокол, днем — уроки. Во время обеденных и вечерних трапез королева Элара выставляла меня напоказ своим гостьям. Пума и Соня, кажется, до сих пор относились ко мне с подозрением, хотя после той первой встречи они ничем его не проявили. Помощь Мейвена, как бы это ни хотелось отрицать, оказалась вполне действенной.
Во время следующего званого обеда, на этот раз в личном пиршественном зале королевы, обе леди Ираль меня игнорировали. Несмотря на занятия по протоколу, обеды до сих пор давались мне с трудом. Приходилось все время держать в голове то, чему меня учили. Осанос, нимфы, голубой и зеленый. Уэлле, зеленые смотрители, зеленый и золотистый. Леролан, дарители забвения, оранжевый и красный. Рхамбос… Тирос… Норнус… Ираль… и еще много- много других. Как можно удержать всех в голове, я понятия не имела.
Обычно я сидела рядом с Евангелиной. На столе было расставлено множество металлических столовых приборов, каждый из которых представлял собой смертельное оружие в руках злобной соседки. Каждый раз, когда Евангелина брала в руку нож и что-нибудь резала, все мое тело сжималось в
