следующую секунду с земли сбили еще один.

Михею удалось уничтожить другой, но мы так стремительно падали, что я бросила гранатомет и обхватила руками шлем. Когда мы врезались в землю, я вылетела в дверной проем, перекатилась и замерла в нескольких ярдах от челнока.

Встав на четвереньки, я откашлялась и стерла с лица грязь тыльной стороной кисти. А заодно и кровь. Левая рука была сломана в двух-трех местах, в груди отзывалась жуткая боль – не исключено, что сломаны ребра.

Я поднялась на ноги, но меня тут же накрыло новым взрывом. Под градом осколков я сжалась в комок.

Когда дым рассеялся, я снова встала, превозмогая боль во всем теле. В воздухе остался всего один челнок КРВЧ.

Расширив глаза от удивления, я оглянулась на резервацию, почти уверенная, что увижу руины. Однако стены оказались на месте, не хватало только одной вышки. В небо поднимались столбы дыма, но больших разрушений я не заметила.

Эти рибуты были хороши. До жути хороши, если честно.

– Кто сбил последний?

Я повернулась на крик Михея и увидела, как последний челнок завертелся юлой. Выстрел с земли задел его с самого края. Челнок кружило и кренило, и, когда он наконец рухнул вниз, Михей издал одобрительный возглас:

– Хоп! Хоп!

Победный клич подхватили остальные рибуты.

Уложив гранатомет на плечо, он обернулся ко мне и расплылся в улыбке:

– Неплохо, правда?

На земле валялись обломки челнока, а рибуты смеялись и взволнованно трещали без умолку. Они не просто победили корпорацию – они разгромили ее.

Я встретилась взглядом с Михеем и улыбнулась в ответ.

Даже очень неплохо.

– В жизни не делал ничего ужаснее!

Парнишка, сидевший передо мной, фыркнул и похлопал себя по руке, которую я помог пришить на место. Кожа уже начала затягиваться, скрывая кровь и кость.

– Смотри не загордись. – Он вскочил и пригладил темную шевелюру. – Спасибо.

– Да не вопрос. В следующий раз будь осторожнее.

Он хохотнул, так как мы оба знали, что от бомбы, когда она взрывается в паре шагов, никуда не денешься. После прощания с Рен мне повезло оказаться в стороне от основной схватки, но первому и второму эшелонам пришлось туго. Многие рибуты пострадали.

Я уже начал паниковать, пока не увидел, как Рен заходит в ворота вместе с Михеем. Он препроводил ее и группу сто двадцатых в одну из больших палаток, и больше я их не видел.

– Айзек, кстати, – представился паренек, протягивая руку.

Штрихкода на запястье я не заметил. Ему было лет пятнадцать или чуть больше, но выглядел он младше – наверное, из-за небольшого роста и хрупкого телосложения.

– Каллум, – сказал я и ответил рукопожатием, после чего показал на его чистую смуглую кожу. – Что, не был в КРВЧ?

– Не-а.

– А сюда как попал?

– Повезло, наверно. – Он уставился в какую-то точку за моей спиной, словно не хотел это обсуждать, и сунул руки в карманы, а плечи ссутулил. – Какой у тебя номер?

– Двадцать два.

Он издал отрывистый смешок:

– Ну ничего! У тебя наверняка есть другие достоинства.

– Спасибо, – отозвался я сухо.

– Да уж, повезло мне с тобой, – ухмыльнулся он. – Я Восемьдесят два. Тоже, впрочем, не бог весть что.