начала и кое-что понимать.
Например, то, что люди не могут ходить сквозь стены.
Или часами висеть в воздухе между потолком и полом, медленно и задумчиво поворачиваясь вокруг своей оси.
— На что ты смотришь? — как-то спросила кормившая меня мама. — У тебя глаза двигаются.
— Скажи, чтобы она не ходила… у меня голова от этого кружится! — пожаловалась я.
Мама обернулась. Удивилась.
— Кто? Медсестра? Так она ушла уже. Раздражает, да? Такая горластая!
— …Да, — выдавила я с опозданием. Я-то видела, что за маминой спиной продолжает метаться по палате женщина. Белая кожа, белые волосы, белая одежда — я думала, что это широкий халат, но, похоже, больничная рубашка. Женщина беззвучно воздевала руки — то ли в гневе, то ли в отчаянье, резко откидывала назад длинные волосы. Кажется, она нас вообще не замечала. А когда наконец взглянула на меня, я поспешно закрыла глаза. И рот ладонью. Глаза — чтобы не видеть ее. Рот — чтобы не вскрикнуть.
Глаза ее тоже были совершенно белыми.
— Устала, да, доча? — спросила мама. — Ну тогда отдохни, поспи, я вечерком еще приду.
После ее ухода я приоткрыла крепко зажмуренный глаз, убедилась, что белая женщина все еще здесь, и, беззвучно застонав от испуга и недоумения, накрылась одеялом с головой. Привычная защита, прекрасно помогавшая в детстве, сработала и сейчас. По крайней мере, я больше ничего не видела, а под одеяло оно, как и детские страшилки, проникнуть не могло и даже не пыталось.
Но как спрятаться от ЭТОГО в собственной голове?
Может, лекарства вызывают у меня галлюцинации? Может, я и раньше принимала таких вот глюков за настоящих людей? Надо узнать, что мне выписывают… как будто я что-то в этом понимаю! Тогда спросить, от чего таблетки, и потихоньку начинать принимать через раз. А там — посмотрим.
Я выглянула в узенькую щелочку под краем одеяла. Белая женщина никуда не делась: так и металась по палате, как тигрица-альбинос в клетке.
…Но хотя бы мама была реальной?!
С того дня я начала с подозрением присматриваться ко всем окружающим. Приглядываться, прислушиваться, чуть ли не принюхиваться: настоящие они или очередной медикаментозный глюк? Окончательно успокаивалась, только коснувшись — если человека можно пощупать, значит, он реален. Логично же? Не думаю, что мой, хоть и поврежденный, мозг может выдать настолько качественную и сложную галлюцинацию, что в нее входят еще и тактильные ощущения!
После клятвенного заверения, что я распрекрасно сплю и вообще расчудесно себя чувствую, врач уменьшил дозу снотворного и каких-то мощных психотропных. С одной стороны, я перестала внезапно засыпать за едой или во время разговора, с другой — теперь долго не могла уснуть ночью, и не только из-за нехватки лекарств, но и… от переизбытка впечатлений.
Оказывается, когда я раньше благополучно проваливалась в глубокий сон без сновидений, вокруг происходило много интересного. Вернее, скапливалась масса народу: я еще не подобрала подходящего названия для этих белых полупрозрачных больничных обитателей. Они не только свободно проходили сквозь стены и закрытые двери, но даже частенько друг сквозь друга. Они молчали — или я их не слышала? — и глядели в пространство и лишь иногда на меня. Они скапливались вокруг моей кровати, словно мерзнущие у костра. Хорошо хоть руки ко мне не протягивали погреться, а то бы я совсем чокнулась, и не от страха перед ними, а от страха перед самой собой. Даже повернувшись к ним спиной, накрывшись с головой одеялом и сверху придавив подушкой, я знала, что они по-прежнему здесь. И мантра: «Это просто сон, сон наяву, я скоро проснусь» — ничуть не успокаивала.
Днем их почти не было. Однажды я видела парня, стоявшего в приоткрытых дверях и глядевшего на меня — что было редкостью, большей частью эти… люди меня не замечали. Он казался куда реальнее, живее и… цветнее, хотя опять же был в неизменном белом. Я приподняла голову, чтобы разглядеть его получше, но едва моргнула, парень исчез. Больше он не появлялся.
А если выглянуть ночью за двери, будет ли коридор полон ими, как тараканами, прячущимися при свете дня? Или это только моей палате так свезло?
Ох. Надо сокращать потихоньку и оставшиеся лекарства!
…Трюк с припрятанными таблетками удавался не всегда: мама всё скрупулезно раскладывала, подсчитывала и запихивала в меня. Медсестра в ее отсутствие тоже стояла над душой — ну нельзя же так ответственно относиться к своим обязанностям, вон телевизор просто переполнен историями о халатных медиках! Только после их ухода удавалось выплюнуть то, что не успело раствориться во рту.
Благодаря упорной борьбе с лекарствами почти удалось избавиться от тумана в сознании, сквозь который я всё, в том числе и галлюцинации, воспринимала пусть и с сонным удивлением, но как должное. Зато теперь окружающее стало пугающе реальным: мои еле двигающиеся руки-ноги, слишком тяжелая голова, наполненная постоянной тупой болью, выпавшие полгода, события в мире и в жизни друзей… И понимание того, что нормальный человек не видит того, что вижу я.
Потому что Странные люди никуда не делись.
