к своему лорду, а на следующий день на нас неожиданно напали. Сидя в схроне, куда меня спрятал умирающий отец, видела, как этот жрец чуть не прыгал от радости и шептал лишь одну фразу: «Я буду жить. Я буду жить…» Тогда я ещё не знала, что это по его вине умерли почти две сотни эльфов моего Дома, но пришёл срок, и узнала. Он прожил всего три года, пока стрела с оперением Дома Весеннего ветра не прервала его жизнь. Всё как в его сне.

– Ты боишься, что я полностью завладею человеком? – удивилась я.

– Нет. Он и так мой на всю жизнь, его или мою, – усмехнулась Риниэль. – Просто я боюсь, что ты не досмотрела свой сон.

– Ясно, но, может, там ничего больше и не было? Да и теперь я фуинэ и не смогу причинить господину вред, – поняла я опасения Риниэль.

– Может, и не было, но это не важно. Если бы я заметила малейшую угрозу господину, то это не спасло бы даже его фуинэ! – жёстко, аж до мурашек по всему телу произнесла она.

Меня охватило отчаяние, а ведь раньше она была готова не только умереть за меня, но и пойти на мучительную смерть от ошейника полного подчинения. Что же между нами произошло, что она может так говорить? Неужели из-за того, что я, признав Влада своим господином, отвергла её клятвы? На душе стало так противно к самой себе за проявленную тогда слабость, что еле сдержала слёзы.

– Так ты против, чтобы я стала его эльфийкой? – глухо произнесла я, хмуро смотря ей в глаза.

– Лаириэль, ты меня снова не поняла, и я ещё раз задам тебе вопрос: зачем тебе Влад? Скажи мне честно, и я отвечу тебе.

Зачем мне нужно связывать себя с человеком, хоть и необычным, но всё же человеком? Нет, не для того, чтобы проверить свой сон, если даже он и вещий. Тогда зачем? Я ведь могу встретить на этой стороне и более выгодного партнёра из своего народа, а Влад отпустит меня. Став же его эльфийкой, как сказала Риниэль, буду ею на всю оставшуюся жизнь, его или мою. Хочу я этого или это просто обманчивое чувство? Чувство полной защищённости, уверенности, что рядом с ним всё будет хорошо, что никто никогда не обидит или унизит. А может, то приятное мягкое ощущение тёплой волны, рождающейся в груди и медленно-медленно оседающей внизу живота приятной тяжестью?

– Не знаю, – честно ответила скорее для себя, чем для Риниэль. – Просто хочу быть с ним рядом!

Взгляд Риниэль стал тёплым и каким-то задорным.

– Верю и согласна, но… – она помрачнела, – но есть ещё две большие проблемы, и первая – это твоё замужество.

Тут уж помрачнела я.

– А вторая?

– Полное совершеннолетие! – коротко бросила Риниэль, и на душе после этих слов стало пусто. – Ты же знаешь, что, нарушив хоть один из этих законов, ты тем более никогда не сможешь уйти от Влада, ибо тебя уже не примет ни один Дом, даже если у них не будет массаниэ и им будет грозить полное забвение.

Я грустно кивнула. Закон был строг, и если кто-то из супругов нарушал клятву верности, а меня заставили её дать, то наказание – изгнание и забвение. То же самое за нарушение закона о полном совершеннолетии для массаниэ, так как только жрецы Древа решают для каждой массаниэ, когда ей можно отдаться своему мужу в первый раз, чтобы не загубить кровь наследия. В том, что моё полное совершеннолетие наступит ещё почти через год, я видела руку своего непутёвого мужа, так как ему и без меня три жены были в тягость.

Стоп! А чего это я так расстроилась? Это всё Риниэль своими расспросами и уловками сбила меня. Я внимательно вгляделась в её глаза. Так и есть! Она просто даёт мне шанс сделать шаг назад, и всё это было лишь для этого.

– Риниэль, ведь это специально? Зачем?

Она сразу поняла, о чём я спрашиваю.

– Просто если ты сделаешь этот шаг, то должна знать, что дороги назад уже не будет. Совсем не будет! Пойми, я совершенно не хочу, чтобы ты после обвиняла во всём меня или господина, а самое главное – себя. Ты должна принять такое решение, которое потом не заставит тебя горько об этом пожалеть. Сейчас у тебя есть выбор, и он останется, если мы просто забудем о нашей беседе, но если ты сделаешь этот шаг, то выбора больше не будет. Также учти, что если ты, сделав свой выбор, начнёшь жалеть об этом и это будет отражаться на господине, то как мне ни будет жалко, но я тебя просто убью. – Последние слова Риниэль произнесла холодно и веско.

По спине пробежали предательские мурашки, но, оказывается, это лишь укрепило меня в правильности принятого решения.

– А ты не пугай меня, Риниэль. Я и сама могу убить за господина.

Риниэль пристально посмотрела мне в глаза, а после звонко рассмеялась, и я вслед за ней.

– Ты извини меня за моё грубое поведение, Лаириэль, – искренне попросила Риниэль.

– Ничего страшного. Я понимаю тебя, и то, как ты себя вела, вызвано заботой и опасением за своего мужчину и господина, – успокоила я её.

– Спасибо, Лаириэль.

Выбор был сделан, а в душе появилась какая-то уверенность, что жалеть я об этом не буду.