Он почувствовал, что краснеет.
– Ты оказываешь мне честь.
Он был не настолько глуп, чтобы думать, будто Джессике неведомы его чувства к ней, как бы он ни старался вести себя спокойно и держаться на почтительном расстоянии. Джессика училась у Бене Гессерит, она сама преподобная мать; она легко читает его настроения, как бы он их ни скрывал.
Но какую любовь он к ней испытывает? Самому Гурни это было неясно. Он любил ее как жену своего герцога и был верен ей – матери Пауля. Она привлекала его физически, в этом не было сомнений. Но все его чувства окрашивала верность дому Атрейдесов. Он спутник Джессики уже много лет; они друзья и партнеры и вместе правят Каладаном. Из уважения к герцогу Лето Гурни всегда подавлял романтические чувства к ней. Но прошло столько лет. Он одинок, и она одинока. Они подходят друг другу.
И, тем не менее, он не смеет…
Она оторвала его от этих мыслей.
– Алия попросила вас с Дунканом выследить Бронсо Иксианского.
– Да, миледи, и мы приложим все усилия. В это трудное время писания Бронсо порождают хаос.
– Так говорит моя дочь, и именно так она приказывает писать Ирулан. – Тревога прорезала лоб Джессики морщинками. – Но Алия понимает не все. То, о чем я тебя сейчас прошу, Гурни, я не смогу объяснить, потому что дала слово.
– Мне не нужны объяснения, только твои указания, миледи. Скажи, что тебе нужно.
Она шагнула шаг к нему, и он сосредоточился только на ней.
– Я хочу, чтобы ты
Буря сомнений разразилась в душе у Гурни, но он заставил себя забыть о них.
– Я обещал не задавать вопросов. Это все, миледи?
Джессика внимательно посмотрела на него. Ее глаза, прежде чистого зеленого цвета, за прошедшие годы из-за употребляемой меланжи стали голубыми. Кроме того, ему показалось, что он заметил оттенок внимания к себе, больше обычного.
Джессика повернулась и посмотрела на каменную цистерну.
– Спасибо за то, что доверяешь мне, Гурни. Ты не представляешь, как я ценю это.
Хотя все годы после изгнания из балутского Театра фрагментов Рейнвар Великолепный старался держаться незаметно, его труппа продолжала давать представления на окраинных планетах и одиночных аванпостах. Труппа перелетала из системы в систему, а вездесущие вайку следили за ее перемещениями.
Бронсо, кочевавший под вымышленными именами и в театральном гриме, всегда уважительно относился к руководителю труппы, ценя его редкий талант мастера-жонглера. Теперь ему понадобилась помощь Рейнвара Великолепного и его лицеделов.
Когда гильдейский корабль прибыл на далекую планету Извинор, иксианец с помощью скрэмблера личности выдал себя за пассажира эконом-класса и отправился на поверхность. Здесь он переоделся, снова сменил личность и стал бизнесменом в поисках выгодных вложений в будущее кифа.
Он уже связался предварительно с лагерем жонглеров и, когда шел к отелю, где была назначена встреча, видел плакаты и листовки, рекламирующие предстоящее представление. Он улыбнулся. Как будто ничего не изменилось.
– Это наш лучший отель, – сказал носильщик, вводя платформу с багажом Бронсо в вестибюль. Человек с гладким лицом, тонкими черными усиками и лысой головой, носильщик был из тех, кому можно дать от тридцати пяти до пятидесяти пяти лет.
Дверь за ними закрылась, носильщик начал деловито распаковывать вещи.
– У вас есть свежие фрукты? – спросил Бронсо.
– Созрели ягоды мамберри.
Носильщик начал развешивать в шкафу одежду Бронсо.
– Они слишком сладкие, на мой вкус. – После обмена паролями лицо носильщика начало меняться, и вскоре Бронсо увидел черты, которые помнил с юности. – Ага, теперь ты похож на Сиелто – но ты настоящий Сиелто?
– А кто настоящий? Каждый человек – в определенной степени иллюзия. Но… да, я Сиелто, которого ты помнишь. Рейнвар ждет тебя с нетерпением.
После лавирований по городу, возвращений, перемены одежды, Бронсо вместе с лицеделом наконец добрался до простого лагеря – те же палатки, что он помнил еще мальчиком, хотя теперь они гораздо потрепанней. Десять лицеделов тренировались на сухой траве, делая сальто и вращаясь друг вокруг Друга.
– Мы больше не играем во дворцах и театрах, – сказал знакомый густой голос, – но все же держимся.
