Дверь распахнулась, словно амазонки ждали, что на нее нападут. Прежде чем они вошли, Джессика размахнулась и с такой силой ударила Бронсо по лицу, что он пошатнулся. И прижал ладонь к щеке.

Насмешливо – ради слушателей – она сказала:

– Когда почувствуешь боль смертного одра, вспомни обо мне. Мне больше нечего сказать заключенному.

В час казни Бронсо леди Джессика сидела на высокой обсервационной платформе, глядя вниз, где на площади собралась толпа, на лоточников и разносчиков, на зевак, на всю эту невероятную атмосферу карнавала. Рядом с платформой стоял зловещий хуануи, предвещая мучительную медленную смерть презренному предателю. На этот раз должен был пострадать настоящий преступник, а не ряженый лицедел.

Джессика не хотела приходить, не хотела быть свидетельницей казни, но Алия потребовала ее присутствия. Ей, как и Бронсо, придется сыграть свою роль в этом спектакле.

На высоком сиденье рядом с матерью Алия казалась необычайно довольной. Подле нее сидел бесстрастный Дункан. Он согласился поверить Джессике и не раскрывать ее связи с Бронсо, но участвовать ни в каком освобождении иксианца, конечно, не стал бы, даже если бы поверил, что Бронсо выполнял приказ Пауля.

На взгляд Джессики, Ирулан было тошно, хотя толпа истолкует ее вид как отвращение. Все считали, что принцесса, официальный биограф и историк Муад'Диба, должна с нетерпением ожидать смерти несносного овода.

Толпа нажимала, и Джессике показалось, что на казнь явилось больше народу, чем на погребальную церемонию Пауля. Действительно, все это напоминало цирк. С интересом глядя на приготовления, Алия повернулась к матери и небрежно сказала:

– Ты должна радоваться, что все почти кончено, мама. Оскорбляя Пауля, Бронсо оскорблял нас обеих.

Джессика не могла скрыть горечь.

– Ты думаешь, Пауль хотел бы этого? Хоть Бронсо и написал столько памфлетов, когда-то они были близкими друзьями.

Шум становился громче, толпа нетерпеливо гудела.

Алия рассмеялась.

– Конечно, Пауль хотел бы этого. Не думаю, что ты достаточно хорошо понимала моего брата.

Два стражника-кизары привели осужденного на центральный помост, где стояло серое, с гладкими стенами устройство; его крышка на петлях была откинута, как капюшон погребального одеяния. Джессике оно напомнило саркофаг для великана. Хуануи, привезенный из одного из арракинских моргов, круглый, утилитарный, весь был окружен трубами, сепараторами, испарителями и коллекторами. Стенки его заменили прозрачными панелями, чтобы зрители могли видеть мучительные предсмертные движения осужденного.

Бронсо, высоко подняв голову, без колебаний и видимого страха подошел к орудию своей казни. «Да, подлинное жонглерское представление», – подумала Джессика.

Остановившись перед прозрачными стенами смертного одра, Бронсо посмотрел, как тот работает. Он знал, что умрет внутри этого устройства, но спина его оставалась прямой. Вместо того чтобы разглядывать орудие своей казни, Бронсо повернулся к Алии.

– Позволено ли мне будет говорить? Или ты заставишь меня молчать, как пыталась заставить молчать мои труды?

Лицо Алии потемнело.

– Ты и так сказал слишком много.

Она сделала резкий жест, и один из священников заткнул Бронсо рот кляпом.

Джессика не пыталась скрыть неодобрение.

– Алия, по традиции осужденный имеет право высказаться.

– Он не осужденный – он приговоренный. В своих еретических писаниях он и так сказал слишком много. Нам незачем его слушать.

Джессика взглядом попыталась извиниться перед Бронсо, но он не казался ни удрученным, ни даже просто удивленным решением Алии. Напротив, кивнул своим мыслям, отвернулся и посмотрел на толпу.

Прежде чем Алия приказала стражникам поместить Бронсо в камеру смертного одра, в огромной толпе началось смятение, сопровождаемое криками тревоги и удивления. Из толпы выступили одновременно несколько человек… все совершенно одинаковые, все с рыжими волосами. Выглядели они точно как Бронсо Верниус. Появилось еще несколько, еще десятки, потом по меньшей мере сотня двойников.

Их узнали, и по толпе пронесся удивленный вздох. Лицеделы, подумала Джессика, союзники Бронсо. Похоже, смелый иксианец давно понял, что ему придется встретить смерть; он попросил лицеделов донести его последнее послание, если ему не позволят сделать это самому.

Когда двойники Бронсо заговорили, их голоса были гулкими, искусственно усиленными, и к желтому небу, вибрируя в абсолютной гармонии,