– Лучше не надо, я передам от тебя благодарность. Впрочем, почему передам? Я ему тоже нарисую!

Понятливо ухмыльнулась только Сильвия, которая видела упаковку от браслета, а остальные удивленно воззрились на меня. Я предоставила подруге возможность объясняться с ними самой, взяла лист бумаги и задумалась, что же изобразить? Схватила карандаш, и через несколько минут показала друзьям результат. Берт склонил голову набок:

– Это точно благодарность? Я бы обиделся, если бы мне кто-нибудь червяка нарисовал.

Я возмущенно фыркнула:

– Это не червяк, а змея! Точнее, Змей!

– Правда? – хмыкнул ящер. – Лекса, занимайся зельеварением, у тебя намного лучше получается.

– Прости, но он прав, – Сильвия едва сдерживала хохот.

Я посмотрела на сестру и Джордана – первая любовалась геранью, и ее губы подрагивали, а артефактник просто уткнулся в подушку Сильвии, тихо подвывая. Предатели!

– Ничего, он поймет! – зловеще произнесла я. – Лучше подскажите, что рядом изобразить? Цветы как-то нелепо, писать "спасибо" не буду…

– Губы нарисуй, – посоветовала подруга, – мол, целую, червячок… ой, то есть Змееныш мой ненаглядный…

– Сильвия!

– Все, молчу, молчу, – быстро сказала она.

Я едва не зарычала.

– Ладно, нарисую кое-что, и он точно поймет!

Через несколько минут я предъявила им то, что получилось, и Берт снова прокомментировал первым:

– Знаешь, Лекса, я очень надеюсь, что у твоего принца богатое воображение, потому что червяк и пружинка – это последнее, что я принял бы за "спасибо".

– Это не пружинка! – возмутилась я. – Это гравировка на твоем, между прочим, браслете!

– Ах, вон оно что, – осклабился ящер, – тогда к рисунку нужно приложить устное пояснение, потому что если Змей все поймет самостоятельно – клянусь, я его никогда не съем, подобный экземпляр рода тарринского достоин жить вечно.

Я едва не зашипела:

– Между прочим, я ради тебя стараюсь!

Берт захлопал крыльями:

– Уверена? – и, кажется, даже подмигнул. Я сглотнула. Меня здесь точно никто не любит!

– Абсолютно уверена, – твердо ответила я. – Что бы вы не говорили, перерисовывать не буду, и так слишком много времени потратила. Только вот как ему это подсунуть? Под дверь? А вдруг заметит?

– На дверь, – посоветовал Джордан и полез в карман, а затем протянул мне маленький серый камешек, – артефакт, прикрепляется к любой поверхности, если на него слегка надавить. Пусть все знают, что червяк и пружинка…

– Джордан! – крикнула я.

– Молчу, молчу, – он тут же пошел на попятную, а я покосилась на Сильвию. Да, не зря они женятся… Но от первоначального плана не отступила, взяла у Джордана камень и гордо поднялась.

– Повешу ему на дверь и тут же вернусь, – заявила я.

– Змею привет, – отозвался Джордан.

– Надеюсь, все-таки спасибо скажешь, и от меня тоже, – заявил Берт.

– Много не целуйтесь, – хихикнула Сильвия.

– А мне одной спать будет удобнее, – вдруг сказала Сана, и я уставилась на сестренку. Что?!

– Вы издеваетесь, что ли?! – возмутилась я. Задумавшись на мгновение, метнулась к шкафу и быстро нашла нужный шарик. – Вот, видели? Зелье для отвлечения внимания! Так что ваши советы неуместны!

Друзья почему-то вздохнули, и их взгляды разбрелись по комнате. Я зарычала и, сунув в карман камень и шарик, подхватила листок и бросилась к выходу. Еще друзья, называются!

До двери Змея я добралась меньше, чем за минуту, все-таки один этаж, да еще и бежала бегом. Притормозила, вытащила из кармана артефакт Джордана, на всякий случай взяла в другую руку зелье, поняла, что мне не хватает конечностей, потому что весьма сложно приклеивать на дверь бумагу одной рукой, чтобы получилось ровно. Попыталась придержать рисунок локтем, но дверь неожиданно распахнулась внутрь, я испуганно вскрикнула и не придумала ничего лучше, как бросить на пол шарик. Окружающее пространство подернулось легкой белесой дымкой, но воспользоваться ею я не успела. Щит появился в мгновение ока, и чужие руки тут же втянули меня внутрь. Я взвизгнула от неожиданности и резко подалась вперед, кое-кто выругался, споткнулся, и мы полетели на пол, причем я приземлилась на чужое тело, которое сдавленно охнуло. Дверь за нами с грохотом захлопнулась, а я