на груди верзилы глубокий порез. И все же враг не сдавался. Только после дюжины ран Рэк наконец заметил, что кровь на снегу – его собственная.

Рыча от боли, он споткнулся и припал на колено. Тяжелое дыхание громко отдавалось в застывшем воздухе. Казалось, на несколько миль вокруг только оно и нарушало тишину.

– Прав был Корр… – голос Рэка оказался на удивление мягким. – Он говорил, ты придешь за нами.

Варгус кивнул и, решив больше не испытывать судьбу, ринулся вперед. Рэк хотел отразить удар, но его недюжинные силы иссякли. Бой был окончен. Рэк не просил пощады и не получил ее. Взяв меч обеими руками, Варгус глубоко вонзил его в глотку врагу, затем вытащил и отступил перед алым фонтаном. Здоровяк повалился замертво.

Лин лежал у костра, тяжело дышал и харкал кровью. С такой раной он еще несколько дней промучается, пока не сдохнет. На то и был расчет.

Не обращая внимания на его мольбы, Варгус вынес из пещеры кошель с золотом и награбленные товары. Небогато; впрочем, в деревне и это – деньги. Он связал поводья коней и даже собрал оружие, завернув его в старое одеяло. Трупы оставил падальщикам.

Похлебки было жалко, но Варгус все равно сунул в рот два пальца и блевал, пока желудок не опустел. Безоар обтер чистым снегом и спрятал в седельный вьюк; камень вобрал в себя яд из вина и слегка потемнел.

Губа наконец перестала кровить, но когда Варгус сплюнул, вместе с кровью на снег упал кусок зуба. Варгус пошарил во рту языком. Верхний клык сломался пополам.

– Чтоб тебя…

Он забросал костер снегом. Труп с обугленной головой остался лежать среди мокрых поленьев и пепла. Готовый стол для любителей мертвечины.

– Убей меня! – взмолился Лин. – Почему я еще жив? – Тяжело дыша, он харкнул на снег кровью.

– Потому что ты не просто убийца, Торлин Ке Тарро. Ты служил королю, а потом устал от войны и вернулся домой. В этом нет ничего плохого, многие дезертируют и выбирают другой путь. Однако ты встал на сторону тех, за кем когда-то охотился. – Варгус сел на корточки рядом с умирающим, пригвоздив его взглядом.

– Как ты узнал? – От удивления Лин позабыл про боль. – Я даже Корру не сказал, что меня зовут Тарро.

Варгус оставил вопрос без ответа.

– Ты знаешь окрестные земли, деревни, города. И закон. Умеешь пакостить, не привлекая внимания людей короля. Ты убивал и обкрадывал собственный народ.

– Это не мой народ.

Варгус хлопнул в ладоши и встал.

– Поздно спорить. Моли своих предков, чтобы они сжалились над тобой на Долгой дороге в Нор.

– Предков? Что еще за дорога?

Варгус презрительно сплюнул в снег.

– Тогда молись своему фонарщику и его шлюхе, или кому ты там молишься. Следующий, с кем тебе доведется поговорить, будет ждать тебя по другую сторону Завесы.

Не обращая внимания на крики, Варгус повел коней прочь от лагеря. Скоро стужа опять сковала пальцы. Схватка его взбодрила – вот только надолго ли… Память о Гэте умирала, а значит, нужно готовиться к переменам. Он слишком долго оттягивал неизбежное.

За прилавком трактира «Утка и корона» стояла Карла, старейшина деревушки. Эта крепкая женщина видела по меньшей мере полсотни зим и не терпела глупостей ни от кого, будь ты хоть король, хоть пастух. Ее лицо могла полюбить разве что родная мать – тем удивительнее было, что Карла родила четверых здоровых детей, которые к этому времени уже и своих завели. Она не только подняла на ноги большую семью, но и верховодила целой деревней, под ее началом процветавшей последние двадцать лет.

Варгус опустился на стул, и Карла без лишних слов поставила перед ним кружку эля. Трактир пустовал, и не мудрено. В такие времена люди проводят больше времени с семьей.

– Дело сделано?

Варгус в несколько глотков осушил кружку, затем кивнул. Он бросил на прилавок кошель с золотыми монетами и не обиделся, когда Карла взялась их пересчитывать. Разбойники могли потратить часть добычи, а сколько было украдено, он не знал. Закончив счет, Карла спрятала кошель, подлила гостю эля и, подумав, плеснула себе. Вдвоем они в уютной тишине потягивали пиво, пока кружки не опустели.

– Как остальные? – спросил Варгус.

– Еще не пришли в себя. Убийства из гнева или от жадности мы и раньше видели, но такое… Мальчишка переживет, он еще мал, а вот девочка… С ней это на всю жизнь останется.

– А их мать?

Карла фыркнула.

– Жива. Не знаю, к добру или к худу. Вот поднимется на ноги и начнет тут хозяйничать с братцем. Ничего с ней не сделается.