– Джек. Джек, я живу напротив, через дорогу.

Джек ждал. Он услышал шорох одного отодвигаемого засова, потом второго. Потом звяканье снимаемой цепочки. Крохотное личико уставилось на него, личико постаревшей феи, увенчанное низким шлемом светящихся серебристых волос. Подслеповатые глаза часто моргали.

– Отец сказал прийти насчет кота. Вашего кота.

– Ты нашел его?

– Нет. Папа сказал мне взять фотографию. Сказал, у вас есть фотография. Вашего кота. И мы можем сделать… объявления.

– Ах да! Он говорил. Входи!

Джек предпочел бы подождать снаружи, но старушка держала дверь открытой для него, так что пришлось ступить в узкую прихожую. Она закрыла за ним дверь и жестом пригласила следовать за собой. Джек сморщился.

Гостиная была чистая, но какая-то блеклая. Стены оклеены обоями с ворсистым рисунком, модным лет, наверно, сорок назад. Тяжелые велюровые шторы и тюлевые занавески тканью и пылью отгораживали дом от внешнего мира. Джеку казалось, что все здесь пронизано запахом старой дамы – не неприятным, но древним.

– Присядь, – сказала она, – а я посмотрю пока, что удастся найти.

Как раз этого Джеку и не хотелось. Он надеялся остановиться в дверях, схватить фотографию и быстро улизнуть. Но вот оказалось, что он сидит, примостившись на самом краешке кресла, и нет никакой возможности вежливо ретироваться.

Старушка вернулась с тарелкой, на которой лежал кусок сомнительно выглядевшего рыжеватого имбирного кекса. Она протянула тарелку ему.

– Все в порядке, – сказал Джек.

– Что в порядке?

– Я сыт. Спасибо.

– Ах, да будет тебе. Я знаю, что любят мальчишки. – Она сунула ему в руки тарелку; выбора не оставалось, пришлось взять. – Кекс. И лимонад. Где-то у меня был лимонад, если смогу найти. Уж я знаю, что любят мальчишки. – И она ушла на кухню искать, что еще любят мальчишки.

Джек посмотрел на кекс. Он вовсе не был убежден, что стоит рисковать. Вовсе не был уверен относительно его начинки. А если она знает? А если всегда знала, что он сделал с ее котом? Может, она просто притворяется приветливой. Делает вид.

Миссис Ларвуд вернулась, протягивая ему стакан лимонада, и он успел заметить, что лимонад совсем без пузырьков. Наверно, подумал он, бутылка простояла нетронутой у нее в буфете года три-четыре. А теперь он будет есть сомнительный кекс, запивая мутным лимонадом.

Старушка стояла над ним, улыбаясь и потирая руки.

Он куснул имбирный кекс.

– Я сама испекла его.

– Клево, – сказал Джек.

Он позволил нескольким крошкам упасть в рот. Словечко прозвучало совершенно глупо. Во-первых, больше уже никто не говорит «клево». Во-вторых, он знал, что никто в поколении миссис Ларвуд так не говорит.

– Не забудь лимонад, – напомнила она.

Джеку показалось, что она, может быть с чуточку излишним интересом, смотрит, как он ест кекс и пьет лимонад. Так вот стоя над ним. Явно же хочет убедиться, что он все проглотит. Младшие сестренки болтали, будто она ведьма. Может, и правда? Интересно все-таки, что намешано в кексе? Попадалось что-то кисловатое и невкусное. Это был не просто имбирь. Может, она точно знала, что случилось с котом. И выжидала момент уличить его. Или кекс отравлен каким-то образом. Или лимонад вовсе не лимонад – может, колдовское зелье.

Он поднес стакан к губам, сделал малюсенький глоточек. По вкусу – лимонад, без газа, но похоже на лимонад. С огромным усилием постарался проглотить. Адамово яблоко было как камень в горле.

Миссис Ларвуд улыбнулась ему.

– Я схожу за фотографией, – сказала она, повернулась и оставила его одного в своей тесной гостиной.

Через минуту она вернулась с фотографией. Джек быстро встал и взял протянутый снимок. Даже не взглянул на него: не хотелось глядеть.

– Хорошо. Я все сделаю, – сказал он, потихоньку пятясь к двери.

– Что ты будешь с ней делать?

– Отсканирую. Распечатаю. Объявления. На компьютере.

Миссис Ларвуд прижала ладони к лицу, словно у нее кровь прилила к щекам.

– Расскажу тебе секрет.

Джек заморгал. Оглянулся на дверь.

– Мне девяносто два года, и у меня есть секрет.

Джек кивнул и почувствовал, как кадык снова дернулся, когда он сглотнул.