тётка заболела, я переехала к ней, в Разбойное, больше родни у меня не было. После её смерти осталась – девчата подобрались хорошие, дружные, люди меня уважали, правление домик предоставило. Знаешь, это очень важно – иметь высокую социальную значимость. Знакомо, ковбой?

Я помотал головой. Не определять же в эту категорию армейскую службу. Теперь понятно, почему она бывала несколько отстраненной в общении, даже холодной. Не верь, не бойся, не проси – детдомовская школа.

– Вот что, ты пока реку не снимай, фиксируй дома, другие строения… Разрешение максимальное?

– Хорошо, – согласилась она, вставая у меня за спиной, чтобы пристроить камеру в приоткрытом окне рубки.

Дальние многоэтажки-высотки – как призраки исчезающего мира.

В двух местах правобережья над микрорайонами поднимались столбы дыма. Надо же, всё ещё горит! Ещё один пожар где-то на левом берегу, вроде бы далеко. Значит, кто-то остался. Или набегает. Пожар – лучший способ скрыть следы преступления. Хотя, что сейчас скрывать…

Настанет ночь, и можно будет посмотреть, во многих ли местах горят огни. Централизованного энергоснабжения в городе быть не может, я в это не верю. Но есть компактные генераторы. Вопрос: много ли людей решили остаться там, где нет чистой питьевой воды, а вероятность заразиться смертельной болезнью очень высока?

Мимо проплывали одноэтажные пригороды, берега с редкими причальными стенками, ряды барж, кучи металлолома, заброшенные участки и запнувшиеся в начальной стадии новостройки.

Вам знакомо состояние человека, вынужденного идти голым по безлюдным улицам опустевшего мегаполиса и в какой-то момент понимающего: город не так уж и пуст, как могло показаться с первого взгляда? За тобой следят! Их, наблюдателей, очень немного, но они есть и настроены, как подсказывает тебе интуиция, весьма недружелюбно. Человек пытается прижиматься к зданиям, прятаться за киоски, он постоянно оглядывается, спотыкается и даже пытается передвигаться перебежками. Ему страшно, он чувствует себя беззащитным. Единственное, что он может сделать, – как можно меньше шуметь. Представили?

После такого прохода я этим чувством наемся досыта! И ведь это только начало активной фазы рейда. Всё, что происходило до, было стоянием в преддверии.

– Пора искать причал, – напомнила Катя. – Скоро начнёт темнеть.

Ёлки, да я и сам знаю!

Река делала левый поворот, вокруг тянулись узкие полосы лесопосадок, за которыми виднелось разномастное жильё, пустоши и сектора промзоны.

– Это Песчанка, она впереди, почти напротив – Берёзовка, – вовремя подсказала напарница.

Катер медленно повернул за мыс, и тут по правую руку я увидел огромные топливные танки, ряды ангаров и складских помещений поменьше, а на берегу возле подпорной стенки – узкие бетонные причалы. Склады… Наверное, здесь же попутно разместили отстойники для рухляди, если судить по состоянию большей части стоящих здесь плавсредств.

– Похоже, какая-то база.

– И не продовольственная, – недовольно сморщила носик Глебова.

– Да и по фигу, Катя, хоть с металлоломом, так даже лучше… Главное, что она удалена от города, нет нагромождений и узостей, площадь неплохо просматривается. Здесь встанем, от добра бобра не ищут, – решил я. – На поиски нет времени, уж здесь в темноте точно не пойдём… Вон там, за баржей с песком, карманчик уютный! Согласна?

– Тогда я возьму ствол и встану за рубкой, прикрою, – решила она, застёгивая куртку и открывая дверь. – А ты подходи. Дверь не закрывай!

Вот это я и называю хорошим боевым слаживанием. Ещё ни разу не пожалел, что взял с собой именно Глебову. Очень уравновешенная и уверенная в себе девушка.

Двигатель смолк, и на округу свалилась мёртвая тишина. Как же хорошо!

Мы притянули катер на два кнехта, выбрались на берег и теперь в нерешительности стояли перед рельсами крановых путей. Рядом с нами в вечернем небе высился огромный портальный кран «Либхер».

– Можно на ночь забраться в кабину крана, просторная, – задумчиво произнёс я, задирая голову. – Сверху наблюдать хорошо. Если кто-то тут есть недобрый и он сунется в катеру, отработаем… С другой стороны, как в западне, хоть в воду прыгай.

– А если не придумывать всяких глупостей, а просто остаться на катере? – язвительно молвила Глебова.

– С катера ничего не видно, низко, много мёртвых зон, запросто могут подкрасться. – Я и не подумал обижаться, нервы у всех напряжены. – Первая серьёзная ошибка зафиксирована: надо было брать с собой Тунгуса, в таких случаях собака – лучший сторож. Самоеды напрасно гавкать не приучены, а слух и чутьё у них замечательные.

– Я тоже не сообразила…

– Видишь, какие мы молодцы. Тогда собираемся, запираем пароход, и пошли. Стоп! Извини, но я ещё раз напомню. Красноярск был городом- миллионником. Следовательно, общее число выживших составило двадцать тысяч человек. Я считаю, что большая часть ушла куда-то в пригороды, скорее