не укусила его за руку – благо Офицер успел отшатнуться. Снова выстрел – и снова, кажется, мимо. Поняв, что совладать с хищной дрянью у него не получится, Логвинов стремглав бросился к дверному проему.

Он мчался зигзагами, надеясь сбить прожорливую тварь с толку. Она преследовала его до самых дверей, издевательски блея: «Помогите…», «Ради Бога…», «Кто-нибудь…». Вот тебе и милосердие, думал Игорь, чудом избежав очередного выпада пасти. Вот тебе и желание помочь.

Он пулей вылетел из цеха и остановился, лишь убедившись, что пасть больше не пытается до него добраться. Судя по всему, обитала эта необычная аномалия только внутри, а жертв к себе заманивала слезными мольбами о помощи.

И как она научилась человеческой речи? Пусть пять слов, но ведь их еще сложить надо правильно…

А может, она просто запомнила причитания последней своей жертвы? Этакий зоновский «пересмешник», искусно имитирующий человеческую речь. Только сейчас до него дошло, что во многих кучах, помимо различного хлама, хватало пожелтевших от времени костей. А еще характерная вонь… Так пахнет гниющая плоть. Он должен был сразу почувствовать подвох… но ведь прежде подобная аномалия ему не встречалась. Да и от других сталкеров, постарше да поопытней, Офицер никогда про нее не слышал. Может быть, встречу с «пересмешником» никто больше не пережил? Да нет, сомнительно. Вполне преодолимая ловушка. Необычная – да, но не более того.

Наверное, все просто игнорировали ее зов, решил Игорь. А кто все же откликался и благополучно спасался в итоге, тот, видимо, не слишком распространялся о собственном милосердии, едва не вышедшем ему боком.

В любом случае, Зона продолжала эволюционировать, и это было видно невооруженным глазом. Все уже знают, что такое «комариная плешь», видели «жгучий пух» или хотя бы представляют себе, как он выглядит. Все знают простые правила – «всегда проверяй дорогу, прежде чем идти», «держись подальше от воды» и прочие. Но Зоне такая игра кажется скучной, и она беззастенчиво добавляет в колоду к уже известным картам новые, чтобы огорошить самого искушенного игрока.

Как бы скверно Игорь ни относился к «черным ангелам», а все-таки была в их учении, как и в достопамятных рассуждениях соседа, толика истины: не стоит ничего у Зоны брать. И это не значит, что она сменит гнев на милость, едва ты вернешь в ее лоно похищенный кем-то артефакт. Но чем больше диковинок улетает из Зоны в реальный мир, тем крепче она бережет остатки богатства.

– Помогите, – снова завел старую шарманку притаившийся в цеху «пересмешник».

Офицер оглянулся через плечо, затем медленно, готовый пуститься наутек при первом намеке на опасность, подступил к дверному проему. В горле пересохло, но он заставил себя подобрать с земли рыжий обломок кирпича и вывести на бледно-серой стене справа от входа:

«Внутри аномалия. Копирует голос. Спасать некого».

Отступив на шаг, он придирчиво осмотрел послание, затем вновь подошел и добавил стрелку, указывающую влево.

Для дураков.

Пожалуй, Семен бы одобрил такое предупреждение, думал Игорь, шагая прочь от проклятого цеха. По крайней мере, это было то подлинное милосердие, которое действительно могло спасти чью-то жизнь.

Впереди показался хлипкий мостик через Раздельную, и Логвинов невольно ускорил шаг.

На душе у Смычка было паршиво.

К сожалению, даже отправив Косого в ад, он так и не обрел желанного успокоения, ведь смерть убийцы не могла вернуть Генку обратно в мир живых.

Интересно, а если он однажды явится домой вслед за отцом, что тогда будет с Людкой? Пожалуй, второе такое потрясение она не переживет – крыша потечет, как пить дать. А шансы на возвращение «муляжа» пусть крохотные, но есть.

Бедная, бедная Люда…

Тем временем Бердское кладбище уже показалось на горизонте. Смычок увидел полуразрушенные надгробные плиты, каменные кресты и памятники, обезглавленные то ли пришельцами, то ли неизвестными аномалиями. Покосившаяся ограда, отделявшая погост от остального мира Зоны, за сорок с лишним лет поросла «ржавым мочалом», а местами и вовсе обвалилась. Иные могилы были бессовестно разрыты. Смычок при виде ям невольно поморщился: все-таки в некоторых людях нет ничего святого.

Земли к северо-западу от Маяка были Косте незнакомы, и потому он, и без того бдительный сверх меры, здесь превратился в сплошной комок нервов. Даже при виде довольно обыденных – в условиях Зоны, разумеется, – теней, вытянутых к солнцу, сталкер заметно напрягался и старался обойти их по широкой дуге. Однако, как бы ни опасался Костя встречи с неизведанным, как ни концентрировался на прокладывании маршрута, об авторе странной записки он думал постоянно. Кем окажется узник кладбища? Жив ли еще? И где его тут искать? Кладбище не то чтобы очень большое, но все его, наверное, не обойдешь и за полдня.

В общем, мог бы и поточней написать, где ты, таинственный господин с «любыми деньгами».

Хмурясь, Смычок перешагнул через ограду. Взгляд его скользил по окружающим предметам: все те же памятники и надгробья, которые теперь в такой близи казались еще более жуткими. Серость и обилие трещин – таковы были главные атрибуты любого каменного изваяния на этом кладбище.

Где вообще может прятаться человек, застрявший в подобном месте?