И кто там, интересно, мог застрять, думал Логвинов, неспешно топая к зданию. Не дойдя метров двадцать, остановился в сомнении.

А что, если там ловушка? Может, бандиты какие заманивают и обирают честного сталкера, решившего прийти на выручку попавшему в беду…

– Ради Бога… – проблеял невидимый бедолага. – Хоть кто-нибудь…

Офицер закусил губу. Натурально так распинается, аж ком к горлу подкатывает. Да и голосок едва ли не детский… Наверняка какой-нибудь молодой паренек, вчерашний подросток, который, соблазнившись «дарами» Зоны, прибился к ушлому «черному» сталкеру, а тот и рад новой «отмычке». Сам уже, наверное, далеко, а паренек в аномалии помирает.

Но могли Игорь ему помочь, вот вопрос? А если парню ноги «ведьминым студнем» поело? На закорках его таскать по Зоне? В самом деле, мог бы бедолага идти – давно бы уже покинул треклятое здание близ реки, а не скулил в надежде, что кто-то услышит. Не ходок он, похоже, а значит, обречен…

Вот только чем он будет лучше того же «черного сталкера», если даже не откликнется на зов?

Память охотно подбросила пару образов из недалекого прошлого: вот Гусь, схватившись за сердце, падает на дорогу. Вот «паутинка» выглядывает наружу из-под мятого воротника рубахи. А вот Офицер, пыхтя, кладет на перекошенное лицо умершего друга последний камень, пряча труп под лестницей заброшенной школы в Маяке.

Вот уж кто бы наверняка помог пацану, так это как раз Гусь. Несмотря на внешнюю жесткость, добрый он был просто донельзя. Про таких говорят: «с большим сердцем». Офицер припомнил, как во времена совместной службы в – тогда еще! – милиции, Семен однажды сопровождал представителя органов опеки в квартиру завзятых алкашей, чтобы забрать у них десятилетнего пацаненка и отвезти его в детдом. Собственно, в Искитиме это была нормальная практика – привлекать мента для сопровождения, так, на всякий случай, чтобы помог справиться с неадекватными родителями, если те вдруг передумают ребенка отдавать. Вот и эти алкаши повозмущались немного, но Гусь их живо на место поставил и пацана с забавным именем Аркаша беспрепятственно увел. А пока в детдом ехали, разговорился Семен с мальчонкой и буквально прикипел к нему за эти несчастные полчаса. С тех пор часто к Аркаше таскался, носил всякие «киндерсюрпризы» и прочую приятную мелочь: своих-то детей у сержанта не было, вот и доставалась вся отеческая любовь неблагополучному пацаненку. Гусь бы и вовсе любимца забрал домой, если бы не уволили его из органов, прознав о рейдах в Зону. Благо хоть увольнением все ограничилось, не дали делу ход – ввиду былых заслуг, видимо.

А мальчонку в итоге года через два отправили к чудом нашедшейся троюродной тетушке в Таганрог, и с тех пор от него случилось только одно письмецо. Точней, не от пацана даже, а от этой самой тетки, которая тактично попросила Гуся «не напоминать Аркаше об искитимских ужасах». То есть, проще говоря, не писать. Скрепя сердце, бывший сержант подчинился, хотя пересилить себя смог лишь с превеликим трудом: уж больно любил он этого шкодного Аркашу, который всегда встречал Семена широченной улыбкой во все тридцать два.

Собственно, Офицер не зря вспомнил бедного пацаненка. Голос, доносившийся из цеха, казался очень похожим на Аркашин.

– Помогите… – канючил невидимый паренек.

Надо помочь. Семен бы точно мимо не прошел.

И пусть бездыханное тело Гусева уже похоронено в Маяке, Офицер, как его друг, просто обязан почтить память погибшего товарища настоящим поступком.

Держа «Вихрь» наготове – на всякий случай, – Логвинов осторожно заглянул внутрь.

Никого. Только горы хлама лежат на полу то тут, то там.

Странно. Кто же тогда звал на помощь?

Внезапно одна из куч зашевелилась.

– Ради Бога… – простонали из ее глубины. – Хоть кто-нибудь…

Игорь нахмурился. Какого черта этот парень там делает? Почему он до сих пор не выбрался наружу? Или же он парализован? Офицер живо представил, как некий безликий «черный» сталкер выбрасывает отработавшую свое и теперь ставшую бесполезной «отмычку» в мусор, и от этой мрачной фантазии у него мурашки побежали по коже. За годы службы в полиции он насмотрелся на людскую жестокость, но так и не смог привыкнуть к безразличию.

Гайка покатилась по полу и остановилась в полуметре от мусорной кучи.

Что-то здесь не так. Уж больно однообразно скулит этот невидимый бедолага. Как будто слов больше не знает, кроме тех пяти, которые повторяет снова и снова, как попугай: «Помогите, ради Бога, хоть кто-нибудь». И всё.

Закусив нижнюю губу, Игорь размахнулся и швырнул гайку прямо в центр мусорной кучи.

И в тот самый миг, когда снаряд Офицера коснулся верхушки этой кучи, изнутри вынырнула лишенная глаз пасть и злобно клацнула зубами. Логвинов, недолго думая, вскинул «Вихрь» и нажал на спусковой крючок, накрыв странную тварь очередью. Та гнусно пискнула и вновь спряталась в хлам, а Игорь попятился назад.

Подобного он никогда прежде не видел. Более всего аномалия напоминала этакую мутировавшую венерину мухоловку – ни глаз, ни носа, ни ушей, только одна прожорливая пасть с острыми зубами.

Оглянулся сталкер как раз вовремя: хитрая тварь, каким-то образом переместившись из одной мусорной кучи в другую, вновь вынырнула наружу и едва