местным разгильдяям спуску не дал…

– Вона Мухина шконка. – Маргарин указал на кровать в самом углу, справа от прохода. – Низ твой.

– Спасибо, – бросил Смычок, не оглядываясь.

– Босса благодари, – буркнул провожатый. – Я б вашего брата на милю сюда не подпускал, одни проблемы от вас только…

С этими словами Маргарин вышел из вагончика и захлопнул дверь, оставив Костю наедине с самим собой.

Тяжело переставляя ноги, которые, словно почувствовав скорый сон, буквально налились свинцом, Смычок пошел к угловой койке. Он и теперь не чувствовал себя в безопасности – спать в вагончике, конечно, спокойней, чем под открытым небом, но это все равно Зона с ее весьма «своеобразными» сюрпризами. Да и здешний хозяин, мягко говоря, не производил впечатления «добропорядочного гражданина». Оставалось надеяться, что бандиты хотя бы помогут решить проблему с пресловутым «хвостом», иначе в этом малоприятном ночлеге вообще не будет смысла.

Смычок натянул Мухину наволочку на вещмешок, а бесполезную теперь подушку швырнул под кровать. Завалившись на койку, он повернулся лицом ко входу и прижался щекой к пропахшей дымом ткани. Треклятый уголовник, судя по всему, любил курить прямо в постели, и теперь Костю буквально выворачивало от тошнотворной вони.

Никакого сочувствия по поводу смерти двух бандитов Смычок не испытывал. Он даже к смерти собратьев-сталкеров старался относиться философски – ведь, чем чаще разгуливаешь по канату над пропастью, тем больше шансов сорваться вниз и разбиться. А здешние бандюки не просто разгуливали по канату – они на нем стояли на биваках, выращивали «дурь» и сами же ее курили во главе с сумасбродным предводителем.

Отморозки, что с них взять. А таких – не жалко. Чем меньше их, тем лучше.

Сон сморил Костю уже через две минуты.

И снились ему в ту ночь отчего-то достопамятные посиделки в «Радианте» со старыми знакомцами – новообращенным «черным ангелом» Грушей и давним товарищем Смычка, сталкером по прозвищу Сарыч.

– Нет тебе прощения, Смычок, – покачал головой Груша.

Костя смерил сидящего перед ним паренька с жидкой каштановой бородкой презрительным взглядом.

– У вас там в «ангелов» случайно не через лоботомию посвящают, нет? – едко усмехнувшись, спросил он. – Чего ты ерунду какую-то городишь, Груша?

– Ничего не ерунду, зря ты ерничаешь! – пылко заверил новоиспеченный «черный ангел». – Они мне просто глаза открыли, понимаешь? Я был слеп, а теперь… теперь прозрел!

– Ты был осел, осел и остался. – Сидящий по правую руку от Смычка Сарыч усмехнулся в пшеничные усы. – Уж прости за откровенность, Гришка.

Взгляд, которым «черный ангел» одарил сталкера, казалось, должен прожечь его насквозь, однако Сарыча недовольство Груши только позабавило.

– На обиженных воду возят, помнишь ведь, дружок? – Он нагло подмигнул свирепо раздувающему ноздри парню. – Притом на сталкерах возят из Зоны в Исктим, а на «ангелах», конечно же, в обратном направлении… – Он опять заржал, довольный собственной – или где-то подслушанной – остротой.

– Короче, нечего нам мозги вправлять, – сказал Смычок, вновь отвлекая внимание на себя. – У вас там свой кодекс, свои цели и прочее – ради Бога. Или ради Зоны… как вы там говорите? В общем, неважно. Важно то, что мне на ваш кодекс, честно сказать, плевать с высокой колокольни. А потому даже не пытайся взывать к моей совести, Гриша.

– Да я же о вас, мужики, переживаю, чо вы в самом деле? – Гриша нетерпеливо заерзал на лавке. – Это ж просто важно очень, только вы не понимаете, не прозрели еще.

– Да чо ты заладил с этим прозрением? – презрительно фыркнул Сарыч. – Не хрен нам прозревать, и так зрячие, понял – нет? А будешь много болтать, я тебе в лобеш въеду. Трендюлина – она, знаешь ли, лучшее средство от занудства.

Гришка нервно облизал губы. Сарыч был не из тех, кто бросает слова на ветер. Если пообещал въехать – значит, непременно въедет, к гадалке не ходи.

– Да я, собственно, что пытаюсь сказать-то… – робко пролепетал Груша. – Зона – она злопамятная. Реально! Так что, если ты у нее что-то отнимаешь, она потом отнимает у тебя. Баш на баш, типа того…

– Ну все, дружок, договорился ты… – проскрипел Сарыч и, перегнувшись через стол, отвесил Грише оплеуху.

Смычок открыл глаза.

Автоматная очередь, донесшаяся снаружи, в казарменной тишине прозвучала особенно зловеще.

Он приподнял голову, сонно огляделся. Спящий на соседней койке бандюк, лежа на боку, забавно посвистывал на выдохе. Казалось, никто, кроме сталкера, не обратил внимания на рокот за окном. Однако уже через секунду, когда царившую в вагончике тишину нарушили приглушенные голоса, Смычок понял, что это не так.

– Ты слышал? – спросил кто-то.

– А то! – громко прошипели в ответ. – Кто там ночью шастает-то?

– Может, те сталкерасты опять, которые Муху со Ржавым прихлопнули?