– Гудрун была внучкой короля Тровенланда.
– Незавидное начало, – с хрипотцой заметила мать Ауд. По утрам служительница бывала сварливой. – Однако есть сказки, где потом дело оборачивалось на лад.
– Эта – не из тех. Любовь к мальчишке-конюшонку поразила деву.
– Экое безрассудство.
– Полагаю, только любовь выбирает, кого поражать.
Мать Ауд нахохлила бровь:
– Как правило, нетрудно заметить загодя, как она несется с копьем, и вовремя убраться с дороги.
– Ну вот, Гудрун не смогла. В те дни в Тровенланде было три короля, и дед сосватал ее одному из двух прочих. Дева попыталась бежать, за это он здесь, на башне, повесил ее возлюбленного, а саму заточил наверху, до тех пор, пока она не усвоит свой долг.
Мать Ауд поскребла волосы, собранные в пучок:
– Мне как-то трудно представить, откуда тут взяться счастливой концовке.
– Ее и не будет. Гудрун выбросилась из бойницы и умерла в крепостном рву.
– Будем надеяться, не все мы последуем ее примеру, – вмешался Рэйт.
– Самоубьемся из-за любви? – уточнила Скара.
– Умрем в крепостном рву.
Рэйт, невеселый и прежде, последние дни казался мрачнее тучи. Глупо было объяснять дурной настрой чем-то помимо подхода десяти тысяч вооруженных недругов, однако Скара нет-нет да задумывалась: не ее ли уговор с Гормом тому виной? Она сама была далеко не в восторге от принятого решения, но уже ничего не попишешь.
Королева тяжело вздохнула. Есть поводы для беспокойства и поважнее чьих-либо чувств, даже ее собственных.
Ее отвлек стук копыт – из ворот хлынули всадники. Сотни две, а то и больше конных в походной колонне. Градом сыпались комья, пока они грохотали мимо землекопов, до сих пор углублявших ров, и далее по слякотному полю, где выросли становища Горма и Атиля. На пригорок вразвалку ковылял Синий Дженнер, и Скара крикнула ему:
– Это кому неохота встречать здесь судьбину?
– Колючке Бату, – ответил Дженнер, оглядываясь на скачущих всадников. – Но лишь потому, что Яркий Йиллинг подходит, на ее вкус, дюже медленно. Она повела двести самых удалых гетландцев вредить ему всем, чем смогут.
– А навредить они смогут изрядно, – прошелестела Скара, наблюдая, как всадники вытекают из-под тени Мыса Бейла, пересекают брошенную деревню и устремляются к северу.
– У нас все равно нет корма для коней, государыня. – Поравнявшись, Дженнер остановился и упер руки в боки. – Корма для людей и то маловато. Яркий Йиллинг спалил большинство подворий на сотню миль, а большинство уцелевших обнес подчистую. Атиль с Гормом подсчитали, что остаться может лишь тысяча воинов. Так что те, кто беспокоится о семьях, кому собирать урожай, сядут на корабли и поплывут на север – до Торлбю и дальше.
Скара остолбенела.
– Мы же уступим в числе один к десяти.
– Чем хуже соотношение, тем громче слава, – буркнул Рэйт. – Где-то я такое слышал…
– Зато останутся одни отборные бойцы. – Дженнер, как обычно, пытался взбодрить команду. – Их хватит с избытком для обороны стен, пока не прибудет отец Ярви. Четыре сотни ванстерцев, четыре сотни гетландцев, сотня кузнецов, поваров, слуг. И наша сотня.
– У нас так много желающих остаться?
– Государыня, в пять раз больше готовы умереть за вас – и я смог выбрать сотню тех, кто пока будет этим заниматься, прикончит парочку солдат Верховного.
– Склоняю голову в почете, – молвила Скара, – от всей души. Но тебе самому зачем быть с ними? Ты уже сделал куда больше, чем…
Синий Дженнер всхрапнул, усмехаясь:
– Я остаюсь – и делу конец. Я пообещал ребятам с весел до черта заплатить, когда вы побьете Верховного короля. Ну и дурнем же я буду выглядеть, коль не выполню обещанного. Впрочем, вам-то стоит уехать.
Пришел ее черед прыскать со смеху.
– Да как я заставлю других рисковать жизнью, если спрячусь, сберегая свою?
– Моя королева, – сказала мать Ауд, – для Тровенланда ваша кровь много ценнее, чем…
– В моей крепости властвую я. Единственное лицо, кто вправе распоряжаться мной – это Верховный король. А посколь я подняла против него восстание – что ж, не повезло вам. Я остаюсь, и на этом закончим.
– Тогда останусь и я, – испустила вздох мать Ауд. – Место целителя подле раненых. Место служителя – у королевы.
