– Вы только что из монастыря, стараюсь беречь ваши чувства, – пояснил лорд оттон Грэйд.

Мне вспомнились беседы с матушкой Иолантой, особенно по моем прибытии, и, опуская лямку сорочки вниз, я тихо сказала:

– Не стоит. И было бы гораздо лучше, если бы вы консумировали наш брак в первую же ночь.

И вновь Дэсмонд проявил проницательность, поинтересовавшись:

– Матушка Иоланта была рада сохранению вашей невинности?

– Этот факт оказался ей бесконечно приятен, – подтвердила я.

Герцог улыбнулся, скользнув взглядом по моему скудному одеянию, затем произнес:

– Ари, вас подвергали ментальному воздействию. Длительно, целенаправленно. Вы не поддались, и как следствие в данный момент не вполне себя контролируете. Это нормально, и стыдиться здесь нечего. Поверьте, я маг, я вижу, насколько активно вторгались в вашу ауру. И ваша злость на настоятельницу так же вполне обоснованна – это сознание не восприняло произошедшего, подсознание же отреагировало агрессивно, отсюда и злость. Но, поверь, мой ангел, – Дэсмонд улыбнулся, – ни злость, ни гнев, ни чувство опасения за будущее не являются поводом к тому, чтобы исполнять свой супружеский долг. Ты продрогла и истощена, быстро в воду. Хочешь, чтобы я остался?

Кивнула.

Не говоря более ни слова, Дэсмонд закрыл дверь, затем снял сапоги, но не стал избавляться от брюк. Стремительно подошел, присев, стащил с моих ног серые монастырские чулки, после, не предпринимая попытки снять сорочку, подхватил на руки и опустил в воду. Сам же сел на край ванны, взяв меня за руку.

Некоторое время мы молчали – я, отогреваясь в теплой воде, и его светлость, продолжая внимательно меня рассматривать. После пришло время вопросов.

– У Генриха в кармане находилось обручальное кольцо. Соответственно, он был уверен в вашем согласии. Почему?

Я сжала его ладонь, после, даже понимая, как нелепо и глупо это выглядит, схватилась за нее второй рукой, судорожно вздохнула и постаралась говорить как можно спокойнее:

– Завтра в храме Трех Дев должно было состояться наше обручение, сопровождаемое такими великолепно продуманными инсценировками, как засиявший при моем приближении камень чистоты и освещающее нашу пару сияние с небес. После столь явного «благоволения небес» старец Ирений должен был благословить наш брак.

– Заключенный прилюдно, с одобрения Пресвятого, законный, освященный чудотворными явлениями брак… – задумчиво проговорил Дэсмонд.

Молчаливым кивком подтвердила его выводы.

Лорд оттон Грэйд некоторое время молчал, затем хрипло спросил:

– Когда с тебя сняли камень?

Инстинктивно схватилась рукой за то место, где должен был находиться второй свадебный дар герцога, и… ничего не нашла. Невероятно, но о кулоне я вспомнила только сейчас!

– Снять его могла только ты, – сообщил его светлость, – соответственно к ментальному воздействию сестры приступили сразу. Когда пришла в себя, голова болела?

С трудом, словно это случилось несколько лет назад, вспомнила собственное пробуждение в карете, затем и события, этому предшествующие… Слова Тория Аннельского, мой выход во двор вопреки распоряжению герцога… Миг, когда меня схватили… И теперь я знала, что черные перчатки принадлежали лорду Аури…

– Дэсмонд, – слова давались непросто, – а господин Аннельский, он?

– Похоронен за городским кладбищем, – достаточно резко ответил лорд оттон Грэйд, – и не будем более об этом.

«За городским кладбищем…» – значит, среди бродяг и самоубийц, как недостойный покоиться с уважаемыми жителями города. О, Пресвятой! Так значит, на его могиле нет даже надгробия, и родственники не смогут приходить, и…

– Избавь меня от монастырской морали, – зло потребовал Дэсмонд.

– Я не сказала ни слова, – отозвалась шепотом.

– У тебя на лице все написано, – усмехнулся герцог. Затем продолжил с расспросами: – По прибытии в столицу ты все время находилась в монастыре Девы Эсмеры?

– Да, – удивленная вопросом, взглянула на супруга.

– Весь твой путь до столичного порта мне уже известен, – пояснил лорд оттон Грэйд.

Вопрос о том, известно ли ему о моем непослушании в замке, остался висеть в воздухе. Несомненно, если был убит управляющий, значит, герцог знает все, но мне он не сказал ни слова. И, кажется, говорить не собирался.

– Ты на меня смотришь огромными перепуганными глазами, как на папеньку с розгами, – внезапно улыбнувшись, произнес его светлость.

Я опустила взгляд и ощутила, как стремительно розовеют щеки.