– А теперь представьте реакцию общества на слова мужа, который гордо заявляет, что сын собрался жениться на безродной девице, и не просто безродной, а незаконнорожденной. Но он, как отец, ни в коем случае позволить такого не может, ведь все знают, что дети наследуют пороки родителей. А что ждать от девушки, чья мать не только не была замужем, но и подбросила ребенка в приют?

– Я думаю, его поддержали бы очень многие, – чуть поморщившись от упоминания приюта, ответила я. – Я не истинная пара вашего сына, так что мне можно дать отставку без ущерба для его душевного здоровья.

– Вы не правы, Штефани, – сказала леди Лоренц, – совершенно не правы. В настоящее время подобные высказывания – прямое оскорбление короны. Даже если кто-то такое думает, вслух не говорит. Если он не совсем идиот.

Она зло посмотрела в сторону нашего сейфа. Думаю, на его месте она видела своего супруга. Иначе ее неприязнь была бы необъяснимой – наш сейф совсем неболтлив, наверное, потому что там ничего ценного не хранится, стоит он просто для важности и придает комнате деловой вид. А еще – как подставка для цветочного горшка, с которого спускалась пышная зеленая волна, кое-где расцвеченная скромными белыми цветочками.

– Мне удалось притушить слухи, – неохотно продолжила леди Лоренц, – но лишь притушить. Я слишком поздно узнала о случившемся. Словами «Вы же знаете, что у моего мужа иной раз шутки бывают очень странными» можно убедить большинство, но не всех. Понимаете, Штефани, – меня опять покоробил ее фамильярный доверительный тон, – единственная возможность убедить всех, что ничего такого не было, – показать, что помолвка состоялась. В противном случае неприятности будут у Николаса. Его карьера закончится, не начавшись. Кому нужны военные маги, чья семья в опале у короны?

– Мне кажется, вы преувеличиваете, – неуверенно сказала я.

– Если бы. Поверьте, дорогая, я знаю, что говорю, – уверенно ответила леди Лоренц. – Не я выбирала сыну отца, увы. Остается только радоваться, что Николас ничего не взял со стороны моего мужа. А вот дочь, к сожалению…

Она не договорила, решив, что мне не стоит об этом рассказывать. Но я все равно вспомнила слова Николаса о том, что у его сестры постоянно меняются гувернантки, и поняла причину этого. Если девочка пошла в папу, с ней долго никто не выдержит.

– Но речь сейчас идет не о всей моей семье, а о будущем сына, которое окажется перечеркнутым, – продолжила леди Лоренц. – Даже если все будут делать вид, что ничего не случилось, в его личном деле появится запись, которую уже не удалить. Поэтому, Штефани, я вас умоляю сделать вид, что ничего не случилось, и принять этот браслет. С моей стороны для вас будет сделано все, о чем вы попросите, если только это будет в моих силах. Магическую клятву я вам дам хоть сейчас.

Она умоляюще на меня посмотрела, но… Порадовать ее мне было нечем.

– Я этого не сделаю, леди Лоренц. Если ваш сын действительно хочет на мне жениться, то, взяв у него браслет, я внушу ему ложные надежды. Мне кажется, будет лучше, если я всем любопытствующим буду говорить, что ему отказала. А вам верну возможность заказывать у нас косметику.

– Да как вы не понимаете, Штефани? К чему мне сейчас ваши кремы? Все намного серьезнее, чем вам кажется. Одними словами обойтись нельзя.

– Это все, что я могу для вас сделать, – твердо ответила я. – Мне не нужна фиктивная помолвка, которая неизвестно чем и когда закончится. У меня нет доверия к вашей семье. Думаю, вы понимаете, почему.

Она прищурилась и прикусила нижнюю губу, и без того довольно тонкую, а под зубами ее почти совсем не стало видно. Безупречность облика была нарушена, но леди Лоренц сейчас собственная внешность беспокоила меньше всего. Перед ней стояла важная задача – убедить меня выполнить ее просьбу, задача эта требовала всестороннего обдумывания, но никак не разговоров. Наконец, она пришла к какому-то решению, улыбнулась и сказала:

– Пожалуй, выбор сына мне нравится. Признаю, он понравился бы мне больше, пойди вы мне навстречу. Но я привыкла уважать чужие решения, поэтому принимаю и ваше. И все же хочу вас попросить, Штефани, обдумать мою просьбу и поговорить с Николасом, когда он вернется. Вы не откажете мне в столь мизерной просьбе?

Она опять мне улыбнулась, чуть просительно, но с долей уверенности, что я соглашусь, а уж у сына найдутся аргументы куда более убедительные для молодой девушки. Она была бы права, если бы не один нюанс, о котором она не знала и который перечеркивал ее планы. Я влюблена в другого.

– Не откажу, – ответила я. – Я поговорю с вашим сыном, леди Лоренц, но уже сейчас могу вам сказать – это ничего не изменит.

– Возможно, – по губам ее скользнула тень торжествующей улыбки, и я пожалела, что дала согласие. – Я вам очень благодарна, Штефани.

Работать у инора Вайса оказалось необычайно интересно. И если бы не беспокойство за тетю Маргарету, я непременно бы задерживалась в лаборатории дольше положенных двух часов. Тетя ужасно страдала от вынужденного бездействия и одиночества, книги ее увлечь не могли, ей требовалось что-то более привычное, более подходящее человеку, привыкшему ежедневно заниматься магией. Магией и магазином. Но сейчас всего этого она была лишена. Ее не успокаивало даже то, что дела в магазине шли прекрасно. Личные заказы постоянных клиенток Анна брала сразу, тщательно записывая в журнал, а новым советовала прийти вечером и поговорить со мной, так как нужно было делать замеры. Не всем это нравилось, некоторые вечером не возвращались. Меня такое не расстраивало – всех денег не заработаешь, а лишние обязательства мне сейчас ни к чему. Да и от тех заказов, что были, я бы отказалась с превеликим удовольствием: постоянное приготовление субстанций – прекрасный алхимический опыт, но слишком уж однообразный. Я знаю, что некоторым людям такая работа тоже приносит удовлетворение, но, увы, не мне. Занималась я всем этим только ради тети Маргареты, других причин не было. Восторженные отзывы и благодарности клиенток уже не трогали меня так, как в первое время, и казались неискренними и фальшивыми. Работа не