по компьютерам, в теоретической физике он понимает мало. В своем деле этот парень мастер, но спрашивать его о ядерных реакциях бессмысленно. Ну, почти бессмысленно.

Возможно, стоит обсудить проблему с Осьминогом. С помощью пришельца со щупальцами работа пойдет, конечно, намного быстрее, но на этой стадии лучше уж сделать все самому. Сам процесс изучения очень много для него значил. Иногда Джейн сгоняла их всех на тренировку по вождению шаттла, или по управлению на мостике, или на охоту на непатроксов, но гораздо лучше он себя чувствовал, разбираясь со всеми этими механизмами. Да что вообще может быть лучше? Это же мечта любого инженера.

Он ощущал, что обязан узнать как можно больше и как можно быстрее. Они прибудут на орбиту Сектилии всего через пару дней, и кто знает, что тогда случится? Все изменится, а ему не слишком-то этого хочется. Он еще не закончил. Ему нужно больше времени. Он уже воспринимал корабль как свою собственность. Технопалуба так точно ему принадлежала. Он не хотел отдавать все это Сектилиям, а хотел оставить себе. Эта работа – лучшее, что с ним случалось. Мечта. Кульминация всей его жизни. Он был в восторге от каждой минуты, проведенной за выяснением особенностей корабля.

В процессе изучения «Спероанкоры» Алан многому удивлялся. Почти ничего из обнаруженного им не было необъяснимым. Очень сложным – да, но пока ничего недоступного человеческому разуму он не встретил. Научная фантастика убедила обычных людей, что если уж путешествующая по космосу суперраса удостоит Землю своим визитом, то их технологии окажутся невероятными и недоступными для землян. Но тут все не так – за исключением искусственной гравитации, генератора гиперпространственных туннелей и ядерного реактора, который он пытался разыскать. Но он подозревал, что если посмотреть на формулы и расчеты, то даже эти технологии окажутся вполне понятными человеку.

К тому же не факт, что Сектилии изобрели все это самостоятельно. Возможно, они получили технологии от других рас своего галактического альянса. Может быть, ни одна из планет альянса не опережала другую, но совместное использование технологий позволяло им развиваться быстрее. Он полагал, что единственная помеха, стоящая перед людьми, состоит в том, что до этого момента они просто не знали, что не одни во Вселенной.

Очень многое из этого – нанороботы, корабельные компьютеры, медицинское оборудование – земная наука либо уже изобрела, либо вот-вот изобретет. А шаттлы Сектилиев, хоть и внушали почтение, лишь на несколько шагов опережали те, которые НАСА предполагала изготовить в ближайшие десятилетия. У людей уйдет еще сотня лет – может быть, меньше, – чтобы достичь высот технологии, использованной в корабле Сектилиев. Две сотни в худшем случае.

Интересно было и то, чего у Сектилиев не было. Во-первых, никаких волшебных щитов для защиты корабля от нападения извне. Имеющийся щит состоял в основном из нанороботов. Энергетический барьер хорош для научной фантастики и создания сюжета, но в реальном мире практического применения у него нет. Никакого супероружия на корабле тоже не было. Он предназначался для научных и дипломатических миссий, так что его вооружение составляли несколько ракет и пара лазерных пушек. Он такие у себя в гараже мог бы собрать.

Самую чудесную вещь, которую они знали, – анипраксию – они не изобрели сами, а обнаружили. Они эксплуатировали полезный биологический ресурс.

Сектилии не были суперрасой. Они не опережали людей в развитии на сотни миллионов лет. Это его одновременно поражало, смущало и обнадеживало.

Обнадеживало потому, что здесь могло и не быть никого умнее его… или человечества в целом. Понять это было непросто. Огромная хреновина, закрывающая полнеба, могла прийти вовсе не для того, чтобы сообщить, что люди идиоты.

Перед запуском миссии к «Цели» в НАСА сошлись на том, что на расшифровку науки пришельцев уйдут десятилетия. Алан так не считал. Ему казалось, что если важные шишки наконец отбросят всю бесконечную бюрократию, то американцы смогут построить что-то вроде «Спероанкоры» и ее шаттлов примерно за год-два, используя образцы, которые передала им Джейн вместе с Уолшем и Комптоном.

Конечно, они упростят функционирование корабля. Он казался искусственно усложненным, ни одна задача не решалась прямым путем. Однажды он заговорил про это при Джейн, но она удивилась и не согласилась с ним, сказав, что, пообщавшись с Сектилиями, он поймет корабль на более глубоком уровне. Он похлопал глазами, но не стал ей возражать. Сама она тоже не встречалась с Сектилиями, но вот вела себя так, как будто встречалась. Он полагал, что Осьминог не считается, но она могла думать по-другому.

Он вздохнул и потер шею правой рукой. Хорошо бы с ней все было в порядке. Все эти прыжки через гиперпространство требовали от нее предельной выносливости, но корабль все равно несся вперед. Осьминог застрял в Солнечной системе почти семьдесят лет назад. Ничего бы и не случилось, если бы она отдохнула пару дней. Но мнения Алана на эту тему никто не спрашивал.

Посмотрев на расположение деталей, Берген нахмурился. Он был бы очень благодарен своему подсознанию, если бы оно нашло для этого другую… аналогию. Но он мог думать только о спагетти и фрикадельках. Возможно, это его желудок во всем виноват. Интересно, когда он ел в последний раз? На корабле легко было сбиться с графика еды и сна – освещение никогда не меняется и людей вокруг нет.

В его распоряжении были все данные, которые Джейн отправила на Землю с шаттлом «Спероанкоры». Каждый вечер он проводил несколько часов перед сном за их изучением и попытками сопоставить описанные в них принципы с реальными механизмами, которые он видел каждый день. Порой у него случались блестящие озарения, но ему мешало плохое знание менсентенийского. Поэтому он изучал, наблюдал и собирал данные. Тогда все сходилось, и он начинал понимать происходящее. И это было по-настоящему здорово.