похоронили. Маленький госпиталь, устроенный в одном из подсобных помещений станции, давно переполнился, но заболевшие прибывали с каждым днем.

Горстка выживших в нижегородском метрополитене теперь напоминала младенца, делающего первые робкие шаги в новый и неизвестный мир. Мириться с неизбежным и пытаться выжить или сдаться и умереть – иного выбора людям просто не оставалось. Путь наверх оказался отрезан, и никакие рыдания и мольбы теперь не могли вернуть прежний мир. И, скрепя сердце и утерев слезы, люди принялись тяжело и мучительно обживать станции метро. Поначалу было трудно, но постепенно жители Московской организовали некое подобие общины, назначили руководителя и помощников, принялись делить обязанности. Работы хватало – трудились все от мала до велика. Сумели отыскать восемь комплектов химзащиты и несколько противогазов, и первые смельчаки поднялись на поверхность, чтобы взглянуть на опаленный войной мир. Вернулись они растерянные и подавленные – настолько их шокировал вид мертвого Нижнего. Пустынные улицы, разрушенные здания. И трупы – много трупов. О возвращении в прежний мир теперь и речи не шло. Наверх за первый месяц после Страшного дня поднимались всего несколько раз – осмотреться, разведать обстановку, да прихватить из магазинов самое необходимое. И только на Московской начала формироваться и крепнуть небольшая община, как вспыхнула неизвестная болезнь.

Новоиспеченный начальник станции переживал. Соседи запросто могли обесточить кабели, идущие к Московской и станциям Сормовской ветки. И правда – чего тратить электроэнергию на потенциальных покойников, лучше поберечь ее для себя. А если не будет электричества – перестанут работать фильтры и вентиляция, а это – верная медленная смерть в темноте. Но у руководителя новой подземной общины имелся запасной вариант на такой случай. И пока сталкеры, отыскавшие резервный генератор в подвале близлежащего торгового центра «Республика», тянули провода в подземку, Игорь Юрьевич решил отправить разведотряд. Быть может, удастся убедить жестоких соседей сжалиться и помочь им.

Тоскливый вид открывался разведчикам: брошенные машины, оборванные провода, раскачиваемые ветром, угрюмые здания. Идти по умершему городу было нелегко. Тяжелее всего становилось, когда на их пути попадался полуистлевший труп в заплесневелой одежде. На некоторых еще копошились черви. Завидев таких, разведчики старались обходить покойников стороной.

Ядерные заряды подорвались где-то за Нижним, но ударная волна накрыла и заречную часть – пронеслась диким смерчем над кварталами, вышибая стекла, срывая с крыш кровельные листы, кое-где выкорчевывая с корнями молодые деревья. Лупили по городу и обычными тактическими ракетами – разрушили метромост, поговаривали, что досталось ГАЗу и другим предприятиям. Страшно представить, если бы ядерная боеголовка угодила в самый центр города. Что бы тогда от него осталось – огромная оплавленная воронка, голая выжженная пустошь? Аркадий не хотел об этом думать.

Отряд – не отряд, четыре человека, облаченные в неудобную мешковатую «химзу» и вооруженные милицейским «калашниковым» и двумя гладкостволами. Той же группой они впервые поднялись наверх спустя несколько дней после ядерного удара. Аркадий, Виктор – высокий мужчина лет тридцати пяти, коренастый и молчаливый Вадим и молодой парень Арсений, жизнерадостный хохмач и балагур. Шли молча, стараясь не тратить силы на разговоры.

– Мужики, глядите в оба, – предупредил Виктор, старший отряда, разглядывая очередную цепочку звериных следов на влажной земле. Пока еще разведчикам ни разу не попадались одичавшие собаки, но все понимали, что рано или поздно наткнутся на стаю.

Слева и справа – невысокие желтые дома, жмущиеся к шоссе. Дорога гитарной струной вытянулась вперед, сжатая с двух сторон рыжими зарослями. Шли быстро, избегая заглядывать в салоны машин. Впереди шагал Виктор с автоматом, за ним – Аркадий с ружьем и безоружный Арсений. Замыкал шествие Вадим. Он то и дело останавливался и оглядывался, словно пытался высмотреть что-то в дальнем конце улицы, но потом успокаивался и топал дальше.

Аркадий никак не мог свыкнуться с неудобной «химзой» и резиновым намордником, облепившим лицо. Первое время было жутко неудобно, но потом он вроде пообвыкся, смирился с новым костюмом. «Как знать, может, теперь всегда так ходить придется», – грустно подумал парень. Проскочили площадь Железнодорожников, миновали автомобильный затор. Разведчики сбавили темп – до входа на станцию Ленинская оставалось всего ничего. Вадим снова оглянулся, недовольно выдохнул.

– Неспокойно как-то. Будто идет за нами кто, пару раз видел. На собак диких похоже.

– Ребят, повнимательнее, – предупредил Виктор, внимательно изучая местность. За кирпичной пятиэтажкой спряталась невысокая розовая будка – вход на станцию Ленинская. Большая буква «М» в круге пристроилась на макушке пирамидального постамента, вдалеке пестрело какое-то здание. И никого вокруг.

– Прибыли! – облегченно выдохнул Вадим, как вдруг в зарослях за будкой что-то зашумело. Парень вскинул ружье, не зная, какой опасности ожидать, осторожно шагнул ближе к углу. Повел стволами, пригляделся.

Слева за кустами неожиданно хрястнул выстрел. Вжикнули пули, вышибая каменную крошку из стены вестибюля. Аркадий непроизвольно втянул голову в плечи и одним прыжком вернулся под прикрытие бетонной будки входа на станцию. И вдруг увидел страшную картину, заставившую его остолбенеть, раскрыть рот в немом крике. Арсений захрипел и осел на асфальт, держась руками за живот. По зеленой ткани химзащиты расползалось алое пятно.

– Сеня, – прошептал командир, подхватывая товарища. – Какая сволочь?

Виктор подтащил раненого к бетонной стене и плавно опустил на землю. С горем пополам укрывшись за розовым строением, разведчики с ужасом и отчаянием в глазах смотрели на хрипящего товарища.

– Суки! – завопил Виктор что было мочи. Ветер подхватил крик, и эхо принялось множить его, гоняя отголоски между каменными коробками. – Мы же