— А мама отпустит, мальчик? — все же влез рябой охотник со сломанным, криво сросшимся носом и сальными, мышастого цвета волосами.

— А тебя?

— Кром! — грозно прогудел атаман и тут же повернулся к Парку: — Одиночка?

— Нет, но хоть сейчас уйду из ватаги. Меня ничего в ней не держит.

— Что так?

— Откровения стоят дорого, цену я назвал.

— Ты ведь понимаешь, что так просто подобные дела не делаются? Без общего круга новики в ватагу не принимаются.

— Ну вы тут решайте, а я пошел. — Расплатившись с хозяином, Парк встал из-за стола. — Наша ватага в монастыре остановилась, найдете, если нарешаете чего.

— Не спеши, — осадил его атаман. Задумавшись, он пожевал нижнюю губу. — Чай не блох ловишь, мы ведь тоже рискуем.

— Все рискуют. Я вот тоже не уверен, что не надуете.

— Ты язык-то попридержи. Хорошо, равный кошт и доля. — Атаман протянул широкую мозолистую ладонь. Рукопожатие, скрепляющее устный договор, было крепким. — Трох, но можешь звать меня «старшой» или «атаман». Это, как ты слышал, Торп, а это Мильх, Сган, Эйр, Мирош, Кман… — Атаман по очереди представил ватажников.

— Парк, бывший ватажник Гирна.

— Будешь у нас Малой, подрастешь — сменим кличку. Гирна, говоришь? Знаю его, добрый охотник. Что с ним, убили?

— Жив. Кончился Гирн, — пройдясь по ватажникам неожиданно тяжелым взглядом, ответил Парк. — По мне так лучше бы его убили. Сломал его рург. Всю ватагу сломал.

— Та-а-ак, — задумчиво протянул Трох, — рассказывай.

Новоявленный ватажник пересел за стол уже своей команды. Расторопный хозяин харчевни принес еще закуски, дополнительную кружку и пару кувшинов вина. После того как маг принял незамысловатые меры безопасности в виде отвода глаз и защиты от прослушки, семь пар глаз требовательно уставилось на Парка. Отхлебнув вина, тот поведал о последнем выходе команды Гирна и последствиях встречи с черным рургом.

— Я хочу, чтобы вы отдали мне его самку! — неожиданно хриплым голосом завершил рассказ Парк, словно маньяк, сверкая глазами, в глубине которых затаилась искра безумия. — Точнее, не его, ту мы убили. Вторую золотую, которая яйца забрала.

— Зачем она тебе? Проще приручить птенца.

— Нет! Вы не поняли! Я хочу, чтобы эта тварь страдала! Чтобы рурк на своей шкуре почувствовал, каково это, когда убивают… Я прикончу золотую у него на глазах… сначала отрублю ей крылья, потом вспорю брюхо…

Ошеломленные охотники переглянулись.

— Похоже, рург не только Гирна сломал, — тихонько шепнул Троху маг. — Кажись, пацан головой тронулся. Натерпимся мы с ним, помяни мое слово.

— Сплюнь, — отвел Трох, в глубине души соглашаясь с другом.

Посидев с ватагой еще четверть часа, воодушевленный Парк засобирался в монастырь. Дел предстояло много, один разговор с дядькой грозил вылиться в знатный скандал. В том, что Гирн отпустит его, Парк не сомневался. Ватага на мели, поганый рург хорошо постарался. Чтобы организовать выход в лес, требовалось купить лошадей и снаряжение, а у атамана в кошеле мышь повесилась. Так что глава с радостью снимет с шеи обузу в виде новика. Конечно, дядько будет против, ведь Парк попал в ватагу и гильдию с его подачи и поручения, но ему есть чем заткнуть родственника. Переход в другую команду не означает лишения гильдейского значка, так что Дьюи утрется. Покричит, потопает ногами и утрется.

Занятый невеселыми мыслями, Парк проскочил мимо задумчивого пьянчужки, ставшего счастливым владельцем золотого соверена, да только настоящего счастья золото не принесло. Сунув монету за щеку, Корк уже долгое время топтался у лавки менялы. Такие деньжищи, прости Пресветлыя!

«Видели, не видели? — размышлял Корк. — Никому доверять нельзя. Никому! Девки-разносчицы видели, что наемник кинул мне монету. Брехливые отродья, им только дай повод языки почесать, никакого от них покою нормальному мужу. Все растреплют, гадское семя. Вот откель Варна знает, что он в шинке сидел, а не у Барта за огородом? И ведь знает откуда-то! Шипят ей на ухо, змеюки подколодные, все сплетни собирают. Донесут, как пить дать. Все Варне расскажут, ничего святого у людей не осталось!»

Корк воровато оглянулся, и тут ему в голову пришла одна идея. От посетившей его мысли «грибник» аж подпрыгнул на месте. А если сказать жене, что наемник дал ему большую серебрушку, а не золото? Кто там видел, что это был соверен? Никто. Точно! Так он и сделает. Меняла за соверен даст пять больших серебрушек по курсу, а жене он отдаст одну. Хватит с нее, с кобылы толстой, нечего от мужа настойку в подполе ховать. А на четыре серебрушки он с кумом, может статься, на неделю в шинок загудит, и еще деньги останутся. Только вот у Варны рука уж больно тяжелая… Другие сами жен поколачивают, а у него жена… Попробуй ударь такую. Это двадцать лет назад она была тоньше тростинки, двумя ладонями талия обхватывалась, теперь двумя руками не обхватить, вековой дуб обзавидуется. Да и характер у нее испортился: скандальная язва, а все теща нашептывает… Карга старая! Когда же она преставится?! Другие давно в чертогах Пресветлой прописались, а эта ведьма никак не отойдет. Целыми днями кровь из него пьет, никакого