К концу монолога он ушел себя и, похоже, абсолютно не помышлял возвращаться обратно, кроме прочего, на лбу собеседника, который больше молчал, прочно обосновалась глубокая складка, говорящая о напряженной работе мысли. Не знаю, достиг ли я своей цели, но он определенно завис, причем надолго. Над чем думает только?

— Нет-нет. Пожалуй, я пойду. Да-да… пойду.

Пошатываясь, словно принял кувшинчик-другой крепкой настойки, и придерживаясь левой рукой за стены, настоятель выскользнул из оккупированной мной малой трапезной залы.

«Как бы чего не отчебучил, — подумал я, отправляясь следом».

Фра, несмотря на кажущееся болезненное состояние, учесал быстрее пули, оставив после себя пыль, глотать которую не было никакого желания. Стараясь шагать бесшумно, я добрался до гостевых покоев, и первое, что попалось мне на глаза, это две откляченные девичьи попки, обтянутые платьями. Спрятавшись за углом и чуть приотворив дверь, Ириста и Лилина подслушивали разговор настоятеля с охотниками.

— Это они? — выделив интонацией «они», спросила Лилина, обернувшись ко мне. Получив в ответ кивок, моя бывшая хозяйка, оставив Иристу на посту, потянула меня в выделенные дамам апартаменты.

— Скайлс… — начала баронесса.

«Потом, Лилина. Кажется, я придумал, как и с кем отправить Иристу и малышку».

— С кем?

«Охотники».

— Охотники?! — Брови Лилины скрылись под аккуратно подрезанной челкой. Еще секунда — и вслед за ними последуют глаза.

«Они самые. Верни глаза на место, тебе не идут зрачки на затылке».

— Кха-кха. — Лилина закашлялась от такой наглости, но вняла доброму совету. — Говори.

Слава Пресветлой, ясности ума она не потеряла.

«Камешки и золото. Предложи ватажникам найм. Они, моими стараниями, сейчас на мели и с радостью возьмутся за любую работу. Кушать-то хочется, и не черствый хлеб с водой. Мы разделили трофеи, пусть часть из них пойдет на доставку и богоугодное дело. Настоятель с радостью примет небольшое подношение для монастыря, он же может свести нас с заслуживающими доверие купцами. Только действовать тебе придется от своего имени. Или, на худой конец, прикройся Иристой».

— Ты думаешь?

«Уверен».

— Мне бы твою уверенность, — покачала головой Лилина. — Интриган.

«Не я такой…»

— Жизнь такая! — Лилина закончила присказку за меня. Нахваталась, понимаешь, от одной хвостатой личности. — Ладно, считай что уболтал, аспид языкастый. Примем твой план за аксиому.

«Только, понимаешь, светиться мне не с руки…»

— Ну да, ну да, — призадумалась Лилина, — тут ты прав. И не стыдно?

«Чего?»

— Скинул все на хрупкие девичьи плечи и в кусты, — улыбнулась она.

«Я в кустах буду совесть доедать и стыдом закусывать».

— Вечно голодное чудовище! — шутливо буркнула Лилина, рассмеявшись.

— Ты чего смеешься, Дасти? — раздался голос Иристы следом за скрипом отворяемой двери в келью. — На всю галерею слышно.

В образовавшуюся широкую щель между крепким дверным полотном из сбитых друг с другом дубовых досок и монументальным косяком потянуло совсем не свежим воздухом. Сильно пахнуло дымом, выделанной кожей, застарелым мужским потом и прокисшими портянками. Келью с маленьким альковом для кровати наполнил звук сдавленного мычания и скрип зубов.

— Ты-ы-ы! — выдохнул высокий молодой охотник, шагнувший из-за спины виконтессы.

Ба-а, знакомые все лица…