Как только мы вышли из павильона, я прямо спросила плутовку:

— Скажи честно, специально?

— Да, — не стала юлить девушка, — думала, на тебя переключатся. Но ты умудрилась спеть так, что хотелось не смотреть на тебя, а слушать слова. А это плохо.

— Почему? — Я решила сыграть под дурочку, хотя догадывалась, что сейчас скажет девушка.

— Если кавалер начинает оценивать то, что говорит леди, а не как, то она перестаёт быть интересна ему как девушка-картинка. Скорее уж для мужчины она становится умным собеседником. А офицерам штаба думающие не нужны, им красоту подавай. Вот и получилось, что маневр был напрасный. Слушали тебя, а глазами и взглядами раздевали меня.

— Не могу сказать, что опечалилась по этому поводу, — теперь уже я лукаво улыбнулась. — Проводишь меня до моей палатки? А то боюсь, еще заблужусь…

Девушка согласно кивнула и, доставив меня к пологу, попрощалась.

В апартаментах Ария меня уже ждал Фир. Как только я села на тюфяк, вытянув ноги, таракашка, доселе молчавший, с важным видом выудил стопку писем, перевязанных фиолетовой лентой.

— Вот! Из личного тайника Мериуса, — гордо протянул он. — Занятное, я скажу тебе, чтиво…

Знала бы я, какую тайну хранят эти пергаментные листы, призадумалась бы — стоит ли открывать этот ящик Пандоры и вчитываться в строки витиеватого почерка…

Стопка, перетянутая лентой, была весьма солидной. Я повертела в руках первый конверт. Угрызения совести (читать личную переписку — дело, мягко говоря, не благородное) потерпели сокрушительное поражение желанию узнать, что же там такого нашел меж строк Фир.

Прежде чем приступить к прочтению, осмотрела конверты. Разные даты и цвет пергамента: некоторые с тонким цветочным флером, иные — в розанах и сердечках, но самое главное — разные адресантки, их писавшие, если полагаться на почерк.

Судя по всему, наш дорогой Мериус — любитель поностальгировать, а может, просто коллекционер со своеобразным чувством юмора, подумалось вдруг, ибо, сунув нос в пару таких посланий, убедилась — они-таки любовного плана.

Впрочем, попалась и пара черновиков-клише, судя по уверенному, размашистому почерку, и самого дракона. Не иначе универсальные заготовки типа: «признание первое», бланки номер один и два, «приглашение на свидание», типовое, и шаблон для сообщения о том, что пора расстаться. Практичный, оказывается, мужик этот Мериус. А может, просто не любит голову ломать над витиеватыми фразами?

Как въедливая ищейка, я взяла след издалека, начала с самых ранних эпистолярных изысков. Фир в это время нарезал вокруг меня круги, нетерпеливо потирая передней парой лап и подгоняя: «Читай быстрее!»

Переписка с некой Азилией двухгодичной давности была милой, но скучной до зевоты. Из прочтенного выходило, что барышня была глупа как пробка, а девичья честь охранялась ее папа получше, чем узники Тауэра. Однако, отцу так и не удалось сберечь главное достояние. Судя по трем последним письмам, девица согласилась на пылкие признания Мериуса и отдалась-таки ему. После этого было ее слезное письмо об объявлении помолвки, а потом и признание в тайной беременности. О содержании ответных посланий дракона особо гадать не пришлось, иначе не был бы он в опальном брачном списке, а давно и прочно наслаждался бы прелестями женитьбы по залету.

— Лучше всего описать роман с этой Азилией можно двумя словами, — вынесла я вердикт.

Фир, на мгновение остановившийся, заинтересованно поднял лобастую голову:

— Какими?

— Поматросил и бросил. Но она сама виновата, с первых же строк было понятно, что у дракона к ней чисто спортивный интерес. Никогда не доверяла фразам: «Ты для меня больше, чем воздух», «Я все отдам» и подобным. Если человек говорит, что готов отдать все, значит, в действительности не отдаст ничего.

— Ну да, — согласился мой членистоногий коллега по следствию, — но ты давай, читай дальше, не отвлекайся.

Дальше было еще пять подобных скоротечных романов, заканчивавшихся примерно одинаково. Впрочем, в одном случае было письмо отца, грозившего дуэлью, а в другом — рогатого супруга, но уже без дуэли, а с требованием материальной компенсации морального урона его чести. Этот образчик эпистолярного жанра мы с Фиром оценили по достоинству.

Последняя адресантка значилась не иначе, как Лиловая Леди (да-да, именно так Мериус обращался к ней в черновиках и так она сама подписывала свои послания).