стояли, я мыл, вода не капала.

Рассчитался и дальше поехал.

Общежитие оказалось серым кирпичным пятиэтажным зданием почти кубической формы. В вестибюле меня остановила вахтерша — немолодая тетенька в толстых очках, — спросила, куда я и к кому. Показал удостоверение, спросил, куда новых поселили. Она направила меня на третий этаж, дав номера двух комнат, потом спохватилась и добавила:

— Мужчину на втором заселили.

— Спасибо.

Пошел сначала на третий. Подошел к двери, услышал за ней женские голоса, постучал. Открыла ее почти сразу та самая казашка, что бинт тогда из кузова подала.

— День добрый, — поздоровался я. — Зашел узнать, как вы тут.

— Проходите, — она распахнула дверь.

Все пять наложниц сидели в одной комнате, расположившись на кроватях. На столе еда нарезана, банка с квасом стоит.

— Поедите с нами? — спросила, поднявшись навстречу, Света.

— Если не прогоните.

— Вон стул берите, присаживайтесь.

— Спасибо. — Я подтащил стул. — Не возражаете, если я вам еще и вопросы позадаю?

Я вытащил из висящей на боку сумки блокнот. Старый еще блокнот, с пожелтевшей бумагой, на пружинке.

— Вы же из милиции? — спросила одна из женщин, темноволосая, одетая в слишком большой свитер из бандитских запасов.

— Да, из милиции.

— Держите, — казашка протянула мне тарелку с двумя бутербродами, с колбасой и сыром. — Мы всухомятку сегодня. Такие все… еле живые, вы знаете. Так что просто на рынок зашли и купили сюда.

— Вы извиняетесь, что ли? — засмеялся я. — Не страшно, я тоже все больше вот так, бутербродами. В больнице все были?

— Да, нас сразу отвезли. На обратном пути на базар заглянули.

Казашка действительно симпатичная, похожа на девушку с японских календарей, что когда-то в моде были. Но лет ей под тридцать, наверное. Им всем около тридцати, но это и понятно, совсем молодых девушек мало: или женщины вот такого возраста, или совсем дети. Хорошо, что детей на бандитской базе не нашел, тогда бы Прапора по пути выпотрошил своими руками. А видеть подобное приходилось, года три назад накрыли один хутор, там трех девчонок держали. Одной десять, двум другим по двенадцать. Двух выживших бандитов даже в город не повезли, связали и вверх ногами повесили. Через пару недель проезжали в том месте, глянули — один так и висит, его выше подтянули, а второго медведь сдернул и обожрал.

Света налила мне в фаянсовую чашку с полоской светлого квасу, сразу запахло хлебом. Я еще раз поблагодарил.

— Как кто дальше будет, решили?

— Витя с Полиной уже работу искать пошли, — сказала темноволосая в свитере. — Здесь остаются. Они из Вышнего Волочка сами, муж с женой. Я домой проситься буду. Лика вон тоже, — она кивнула в сторону чуть полноватой женщины с большим синяком на лице, сидевшей на кровати у стенки, поджав ноги.

— Откуда вы?

— Из Данилова, Ярославская область. Лика из Бежецкого района.

— А зовут как?

— Наташей зовут. Петрова Наталья Константиновна.

— К бандитам при каких обстоятельствах попали?

— С полевых работ, нас на картошку бросили. Двое охранников было, но их снайпер снял. И сразу банда подъехала.

— Эта банда? Откуда вы убежали?

— Нет, другие. Там такой Малец за главного, они рабов ловят. Продали просто, — она сказала это как-то совсем без эмоций.

— Давно?

— Три года уже.

— Куда вас сначала привезли, помните?

— Да. У них свое место в Терелесовском, — назвала она поселок у Вышнего Волочка. — Туда всех свозят и там же продают. Не только они свозят.

— У них там что, рынок? — уточнил я.

— Да, рабский.

— Много людей?