– Ах ты, нежить поганая!

Валтор ударил руку о крышку контейнера, затем скинул крышку и кинул руку на дно. Перебирая костлявыми пальцами, рука принялась вертеться на месте, словно оценивая свое новое местоположение. Затем она подобралась к стенке контейнера и стала карабкаться наверх, явно намереваясь выбраться из металлического ящика, который не пришелся ей по вкусу. Но тут Валтор прихлопнул ее сверху крышкой, щелкнул фиксаторами и ударом ноги отправил контейнер смотрителю зомби.

– И давно вы работаете с покойничками? – как-то слишком уж вежливо обратился к хозяину Грир.

– Да почитай что с малолетства. – Бухлер поставил ногу на контейнер. – У нас, Бухлеров, это фамильное.

– Значит, с малолетства, – с пониманием кивнул Грир. – И не наскучило?

– Это моя работа, – развел руками Бухлер. – Знаете, бывает, что человек выбирает работу, а бывает, что и работа сама выбирает человека. И тут уже никуда не деться.

– Понимаю, – снова кивнул Грир.

Валтору этот разговор казался странным. Даже не сам разговор, а те интонации, с которыми участники диалога произносили свои реплики. У Грира они звучали так, будто за каждой его репликой был скрыт какой-то тайный смысл. Бухлер же как будто оправдывался. Хотя его никто ни в чем не обвинял. Валтор решительно не понимал, в чем тут дело, а потому решил, что все это только плод его фантазии. Так было проще.

– Чая хочешь? – спросил у Валтора Бухлер.

Только у Валтора. Грира он конкретно игнорировал. Видно, достал Грир его своими вопросами.

– Спасибо. Но если ты не против, то я сразу к делу.

– Постой-ка, – снова вмешался Грир.

– Слушай, Александр Васильевич, – сделал недовольный жест рукой Валтор. – Я все, конечно, понимаю…

– Ни черта ты, парень, не понимаешь, – перебил, не дослушав, Грир.

Валтор так и замер с открытым ртом.

Это уже было что-то новенькое. У старика, похоже, крыша поехала. Не иначе как эти зомби на него так повлияли.

Перевозбудился, стать твою.

Ну, и что с ним теперь делать?

Нельзя же просто сказать: «Извините, мы к вам позже зайдем», – взять старика под руку и увести.

Дурацкая ситуация.

– Ну, а про это ты что скажешь?

Грир вытащил из кармана книгу и выставил ее перед собой.

Лицо Моисея Бухлера было скрыто капюшоном, но и без того было ясно, что он ошарашен. Моисей сначала дернулся вперед и даже вскинул правую руку, словно пытаясь дотянуться до книги, что держал в руках Грир. Затем рука его упала вниз, а сам он резко откинулся на спинку стула.

Пауза.

Бухлер положил ладони на бедра.

Грир поднес книгу ближе к тому месту, где должно было находиться лицо Бухлера, и тряхнул ею:

– Твоя работа?.. А?..

Валтор молча наблюдал за происходящим. Может быть, ему и стоило вмешаться. Но он был почти уверен, что ничего хорошего из этого не выйдет. Поэтому и не вмешивался. А ждал, что произойдет дальше.

– Я понятия не имею, о чем вы говорите, – медленно, как будто сквозь зубы, процедил Моисей Бухлер.

– На книжке твое имя, между прочим! – Грир снова потряс книгой перед скрытым капюшоном лицом Бухлера.

– На книге написано «сочинение Моисея Бухлера». Но это вовсе не значит, что я ее написал. Да будет вам известно, я вообще книжек не пишу.

– «Я вообще книжек не пишу», – дурашливо передразнил его Грир. – Зато в кости играть любишь!

– Не понимаю, о чем вы?..

– Ах, ты старый, гнусный лгун!

Сказав это, Грир дважды ударил Бухлера книжкой по голове. Сначала слева, потом – справа.

Вот такого Валтор точно не ожидал. От удивления он едва рот не разинул. Не зная, что делать, он сдернул с головы акубру и прижал шляпу к груди. Затем, пару секунд помедлив, снова надел ее на голову. В голове прыгала только одна отчаянная мысль: «Какого ляда?..»

Нет, ну в самом деле! Нрав у Моисея Бухлера и без того вздорный, а после такого обращения он вообще не станет с ними ни о чем разговаривать. А то еще достанет из шкафа огнемет. Рамоны, разумеется, тоже при оружии. Но они же не пострелять сюда пришли. Кому тут, на фиг, нужна перестрелка? Тем более что от мертвого Моисея Бухлера им все равно никакого проку. Так какого черта Грир тут из себя крутого корчит? И на кой черт ему это нужно?..

Все эти мысли и вопросы обрушились стремительной, неудержимой лавиной, скатились и пропали.