– Да ты, Сергей Григорьевич, и без того любому казаку нос утрешь. Про солдатню помолчу, потому как эти ребята дружно палят куда угодно. Горцы откровенно смеются над такой стрельбой, разве только опасаются случайной дуры, бездумно пущенной в никуда.

– Спасибо за похвалу, но только в самую большую чурку из карабина на скаку с семидесяти шагов никак не попадаю. Да и в упор по большей части мажу. Про пистоли вообще молчу. Так, чтобы с седла, уже неплохо, а как пускаю вскачь, пока все без толку.

При этом Сергей махнул рукой в сторону сосны, возле которой они и проводили свои тренировки, причем так усиленно, что вытоптали пятачок диаметром никак не меньше пяти сажен. На одной из ветвей висели три обрезка бревен разного диаметра, слегка раскачиваемых легким ветерком. Их он и использовал в качестве мишеней.

– Пустое это, Сергей Григорьевич, поверь моему слову. Я много слышал о том, как горцы и некоторые казаки из седла бьют чуть не воробышка. Но то все сказки и бахвальство. Лично мне пока ни один из таких не попадался, не смотри, что молод, повидать я многих успел, потому поверь, из тех, кого я встречал, ты чуть ли не лучший.

– Ну, спасибо на добром слове. Но ведь чтобы рука от шашки не отвыкла, ты ее тренируешь. Вот так же и с огнестрельным оружием.

– Ну да, ну да. Только шашкой махать, руками да ногами дрыгать не в убыток будет, а ты, чай, порох не казенный жжешь, свой. И на Кавказ служить отправился не от хорошей жизни. Богатства-то батюшка не нажил.

– Правда твоя, братец, не от хорошей жизни я сюда отправился, а за жалованьем высоким. Да только проку-то от него, коль скоро по лености да скупости я тут голову сложу.

– Кхм. Если так, то оно конечно. Ну да то вам решать, Сергей Григорьевич. Счастливо вам оставаться. Даст бог, свидимся.

– Удачи тебе, Александр Борисович. И спасибо за все доброе, – надевая очки, поблагодарил Сергей.

Простившись с Пархоменко, Темляков развернул коня и пустил его рысью в сторону мишени, до которой было метров сто. Тут же подхватил карабин, висевший на луке седла. Привычно, одним движением, взял ремень враспор. Потянул курок. Вот он куст, что служит ориентиром для рубежа открытия огня. Привстал в стременах, компенсируя немилосердную тряску. Поймал чурку в прицел. Нажал на спуск…

Осечка. Да чтоб тебе пусто было! На сотню выстрелов в лучшем случае два десятка осечек, а если не повезет, так и больше получишь. Нет, с этим кремневым замком нужно что-то делать. Ведь появились уже капсюльные образцы. Их лет тридцать как пользуют охотники. Правда, такое оружие эксклюзивное, и его отличает дороговизна. Денег же у Сергея нет. Вернее, есть, но очень уж все по-скромному. Это вообще отдельная история.

Некоторыми государствами рассматриваются варианты перехода на капсюльные замки, а кое-где в Европе уже полным ходом идет перевооружение. Но в России, как говорится, воз и ныне там. Согласно упорным слухам в армейской среде, в ближайший год дело это с мертвой точки не сдвинется. Да если и будет принято решение, немало воды утечет, прежде чем перевооружат армию. Одна надежда – Отдельный Кавказский корпус всегда в этом плане был в приоритете, потому что уже не первый десяток лет тут не прекращается грохот войны…

Перезаряжать оружие не стал. Темляков сейчас представлял, что перед ним не чурка бесчувственная, а самый настоящий враг. Поэтому карабин повис на ремне, перекинутом через переднюю луку седла. Рука потянула пистолет. Взвести курок. Лошадь все это время ни на мгновение не сбавляла ход. Рука с оружием вскинулась. Выстрел! Ч-черт! Вот это он дает! Сегодня точно его день!

Самый толстый чурбак, до этого раскачивавшийся от дуновения ветерка, вдруг вздрогнул и заметно качнулся. Вдобавок к этому Сергей отчетливо расслышал тупой стук свинца, ударившего в сухое дерево. Не чем иным, как прямым попаданием, это не могло быть по определению. А когда ты впервые попадаешь после нескольких сотен выстрелов, это не может не радовать.

Управляя лошадью одними коленями, – спасибо дядьке в кавалерийском училище, что обучал юнкеров искусству езды, – Темляков отвернул в сторону и пошел на малый круг. Этого времени вполне достаточно, чтобы сменить пистолет и выйти на позицию для второго выстрела. Кстати, теперь стрелять сложнее, потому что мишень будет располагаться сбоку, так что целиться придется с упреждением.

Выстрел! Он едва не подпрыгнул в седле. Нет, на этот раз он не слышал стука, но зато увидел, что пуля выбила кусочки коры, пройдя вскользь и заставив висящий на веревке чурбак вращаться, как волчок. Ну, не так быстро. Но какое это имеет значение? Ведь как тут ни крути, а противник получил бы ранение.

Сергей вновь пустил коня по кругу, но на этот раз не так быстро, чтобы, изготовив карабин, произвести выстрел. Подхватить оружие, подсыпать на полку порох из пороховницы, что болтается на груди. Так куда сподручнее. Ага. Еще бы не просыпать порох куда ни попадя. Но в этом помогает тоненький носик пороховницы, хорошо все же, что не стал жалеть на нее денег. Закрыть кресало. Взвести курок. Лошадь уже выносит его на рубеж открытия огня.

Ч-черт! Он снова явственно услышал стук удара пули. Нет, однозначно сегодня его день! И все-то у него ладится, как бы не сглазить ненароком. Ну да пока еще ничего не закончено. Ему тут еще не меньше часа кружить на лошади и метать в эти же самые чурбаки ножи.

Снова лошадь пошла по кругу. Теперь нужно перезарядить оружие, причем сделать это в седле, когда лошадь идет рысью. Впрочем, тут почти нет ничего сложного, если только сыпать порох на полку. В остальном Шейранов решил положиться на себя, а не на подпоручика Темлякова, двадцати двух лет от роду, с которым он сейчас был одним целым.

Желая упростить и ускорить процесс перезарядки, он решил-таки использовать унитарный патрон. Ну, насколько вообще возможно в данных условиях.